— Так ты не читал записки? — проверяя догадку, спросил Санька.
— Нет.
— А чего ж тогда убегал?
— Мне так сказали.
— Кто?
— Пацан один. Я его не знаю. Он пострижен так… ну, по-модному, под «быка». Мамаша говорила, что раньше такую причу «боксом» звали. В пятидесятые. Она тогда еще пацанкой была…
— Как он был одет? — спросил Санька и почему-то подумал, что сейчас услышит про серую майку.
— По-разному…
— Что значит, по-разному?
— Ну, утром один прикид, вечером — другой. Я — не баба, чтоб тряпки запоминать…
— Майку он надевал? — уже начинал нервничать Санька.
— Не помню. Может, и надевал. Мне-то что?
— Что ж ты, всех, кому записки вручал, знал в лицо?
Ковбой хмыкнул, потрогал пальцами пятку и радостно объявил:
— Подсохла, зараза!
— Так что, знал?
— Никого я не знал. И тебя, между прочим, тоже!
— А как же?..
— Он меня приводил к тому, кому это… ну, вручить надо. Показывал, давал бумажку и говорил, кого спросить. Вас так много было, что я щас почти никого не помню. Даже по названиям. Вот вас только помню: «Мышьяк». Смешной лейбл!
— Чего ж смешного?
— Ну, прикольное. С мышами.
— Ты в каком классе-то учишься?
— A-а, бросил…
Лицо Ковбоя стало кислым. Видимо, он относился к числу людей, которые считают учебу в школе садистским приложением к детству.
— Бросил-то давно?
— В восьмом классе.
— И что теперь?
— А ничего! Тусуюсь помаленьку. Там деньжат срублю, там… А чо напрягаться? Кому щас инженеры нужны? Вон, все наши инженеры на набережной стоят, шашлыками торгуют.
— Значит, химию ты плохо учил, — сказал себе Санька.
— Чего?
— Это я так, про мышьяк…
— A-а, ну да — мышьяк. А еще я запомнил «Молчать» и Жозефина. Эта Жозефина такая белобрысая. Я ей эту ксиву в руки сунул, а она расплылась в улыбке, как блин на сковородке, и заворковала: «Болшой спасибо! Болшой спасибо! Какой харо-ши город Приморск!» Дура набитая. Барби ходячая. Нерусская какая-то крыса!
— А Джиоеву ты бумажку давал? — вспомнил Санька еще одну строку из списка.
— Кому-кому?
— Ну, певцу такому невысокому… Он черноволосый. Кавказец. Но без усов. Кажется, осетин…
— Нет, не помню. Их столько перед глазами промелькало! Ошизеть можно!
— Ладно, — закончил эту часть допроса Санька. — А где парень, твой хозяин, сидел или там стоял, когда ты нам вручал записку?
Ему не верилось, что он так и уйдет почти без новостей от еле пойманного Ковбоя. То, что он узнал, немного успокоило его, но, успокоив, и породило новые вопросы. Санька смотрел через открытую дверь на упрямо держащего столбом левую ногу Ковбоя и только теперь замечал, что его грудь и ноги по колено, в отличие от лица и шеи, были вовсе не загорелыми, и это наблюдение, неожиданно изменившее мир вокруг Саньки, мир маленького провинциального домика, вдруг создало предчувствие, что нужно только чуть-чуть напрячься, стать еще внимательнее, чтобы разглядеть главное.
— Так что, помнишь? — склонился он, все так же сидя на жестком стульчике, в сторону Ковбоя.
— Не знаю. Разве вас всех упомнишь!.. Вроде как бы сидел…
— Где?
— Там кафе, кажись, есть. Под зонтами.
В груди у Саньки потеплело. Но хотелось еще большего. Хотелось, чтобы ожгло огнем.
— Когда ты снова с ним встречаешься? — строго спросил он.
Тот сразу окаменел. Только глаза оставались подвижными. Похоже, глазам хотелось найти новый путь к побегу. Порыскав по комнате, они снова наткнулись на раненую ногу и медленно потухли.
— Я не в курсе… Он того… пока не звал меня…
— А как он зовет?
— Ты что, хочешь, чтоб он меня наизнанку вывернул?
— Не вывернет. Я не дам.
— А ты чо?.. Такой крутой, что ли?
— Незаметно? Еще побегаем?
Спина Ковбоя поерзала на простыне. Он медленно, будто ствол орудия, опустил ногу на стул, с которого еще недавно сбивал Саньку, и натужно промямлил:
— Он это… мамашиному ухажеру звонит и это… встречу назначает…
— Так он не местный?
— Я не знаю. Он меня на пляже нашел. Наверно, не местный.
Он загорелый был, но не очень. И загар у него того…
— Чего того?
— Ну, не наш… Он не коричневый, а как бы красный… Ну, как бы с красным налетом…
— Значит, так, — решил Санька, — как вызовет тебя снова на связь, сообщишь мне.
— Да я это…
— Без понта. Придешь в гостиницу «Прибой»… Знаешь, где находится?
— Ну, это да… того, знаю…