— Здравствуй. У меня не больше пяти минут, — с резкостью человека, принадлежащего не себе, а делу, выстрелил словами Буйное и протянул мощную кисть.
— Я — от Нины.
— Понятно. Она мне сказала.
Мозоли на пальцах Буйноса ощущались каменными. Такие мозоли бывают только у гимнастов. А гимнасты — гибкие люди.
— Честно говоря, я не хотел бы беседовать здесь, — осматривая кабинет, озабоченно произнес Санька.
Офис не отличался от сотен других офисов в Москве, Мюнхене или Нью-Йорке. Строгие линии столов, компьютер, принтер, факс, пара телефонов, черный брикет мобильного, открытые шкафы с красными и белыми корешками скоросшивателей, дурацкие абстрактные картины по стенам, покрытым чем-то синтетическим, серые полосы жалюзи и, конечно, кондиционер. Впрочем, на нижней полке у шкафа стояла вещь, которой не было ни в одном офисе Москвы, Мюнхена или Нью-Йорка.
Солнечный луч, все-таки нашедший щель между простенком и ковром жалюзи, зажег золото на красивой, сантиметров тридцать длиной, раковине и упорна не хотел сползать с нее. Раковина оказалась самым ярким пятном в кабинете, и Санька, оценив сначала лишь эту яркость, только через несколько секунд вдруг понял, что на полке стоит и горит огнем главный приз конкурса.
— В моем кабинете нет жучков, — отпарировал Санькину просьбу Буйное. — Я просил людей из местного ФСБ. Они проверяли спецприбором.
— Значит, нельзя?
— У тебя уже четыре минуты, — жестко напомнил хозяин кабинета.
На столе зашелся звонками один телефон, потом другой. Их поддержала бодрым пиликаньем черная мыльница мобильного. Буйное их упорно не замечал.
Его круглое лицо с мощными мясистыми ушами казалось выкованным из бронзы. Карие глаза хорошо шли к красному загару. А подстриженные почти под корень волосы умело маскировали лысину, уже отвоевавшую себе место вплоть до макушки.
— Ладно, — согласился Санька.
Довольно тяжело беседовать с монументами.
— Я — старший лейтенант милиции, — представился он.
— Слушаю внимательно.
Добавку «в запасе» Санька произнести не смог. Это бы смазало эффект. Но, судя по лицу собеседника, эффекта не было и сейчас. Монументы не меняют выражений, данных ему скульптором. А у Буйноса был слишком талантливый скульптор — жизнь.
— Я обладаю информацией, что кто-то пытается сорвать конкурс, — все-таки решился произнести Санька.
В миф о приборах ФСБ он не верил. Чем круче офис, тем больше вероятность «жучков» в нем. Офис Буйноса смотрелся по-столичному и вряд ли был самым бедненьким в Приморске.
— Для срыва конкурса шантажу подверглась большая группа музыкантов, — как можно увереннее старался говорить Санька. — Возможно, даже все участники конкурса. Без исключения. Некоторые дрогнули и уехали.
— Вы — участник конкурса? — спросил Буйное.
— А Нина не говорила?
— Значит, участник… Я не могу вам ничем помочь. Места распределяет жюри, а не я. В жюри — звезды эстрады, хорошие специалисты. Все честно.
— Я пришел сюда не попрошайничать.
— За безопасность проведения конкурса отвечают опытные специалисты. Они…
— Неужели вы не получали угроз? — вслух удивился Санька.
— Молодой человек! — назидательно произнес Буйное. — За мою жизнь в бизнесе мне пришлось выслушать столько угроз, что я атрофировался к ним!
— А зря.
«Молодой человек» до сих пор стоял в ушах. Судя по внешности, Буйное был старше Саньки лет на пять-семь. Не больше. Впрочем, богатство — такой привесок к человеку, что всегда делает его старше. Хотя бы внутренне.
— У вас минута, — подсказал Буйносу таймер на столе.
Умолкшие телефоны снова ожили, и снова мобильный подал голос позже тех, что стояли на углу стола.
— Вы сами видите, что я — на разрыв, — кивнул на них Буйное. — В бизнесе нет ни секунды отдыха. Я и так отдал вам слишком много времени. Знаете, сколько оно стоит?
— Я, конечно, уйду, — выпрямился на стуле Санька. — Я пришел к вам не потому, что мне что-то нужно. Я — бывший милиционер. А служба такая штука, что въедается в душу. Если… Если вы не знаете, кто хочет сорвать конкурс, то нужно усилить безопасность. Особенно во время исполнительских туров…
— Как ваша группа называется? — неожиданно спросил Буйное. — «Горняк»?
— Нет. «Мышьяк», — нервно поправил Санька. — «Горняками» раньше только футбольные клубы называли. Они обычно играли во второй лиге.