— Вот и сортир, — пробурчал Андрей. — Сам видишь — на песке следов нет.
— Тогда все ясно, — задумчиво ответил Санька.
— Что ясно?
— Потом скажу.
— A-а, ну да! Ты же на сыскаря учился! Может, ты словесный портрет злодея по обрывкам струн составишь?
Санька резко обернулся. В его глазах было столько уверенности и воли, что Андрей опять ощутил себя не менеджером группы, а распоследним из музыкантишек.
— Вчера Буйноса чуть не убили, — сказал Санька.
— Как это?
— Покушение с поджогом.
— И что? Не погиб?
— Я же сказал: чуть!
— Значит, та гарь, что была у тебя на шее… — начал Андрей.
— Да, все оттуда, от Буйноса. Кто-то бросил в его кабинет бутылку с зажигательной смесью…
— Как в войну! — восхитился Андрей.
— В каком смысле?
— Мне батя рассказывал, что в войну, а он совсем молоденький был, вместо гранат бутылки с зажигательной смесью давали. Называлось «Коктейль Молотова». А почему Молотова, а не Ворошилова или там Буденного — не ясно.
— Коктейль, значит…
Обломанная ветка малины в дальнем углу огорода приманила Санькин взгляд.
— А того, кто бросал, не поймали? — на всякий случай спросил Андрей.
— А как ты думаешь?
— Понятно.
— Постой здесь, — попросив барабанщика, двинулся вдоль кустов малины Санька.
Шипы больно, по-кошачьи царапали кожу на руках, но он упрямо шел, не замечая злого малинника.
Почерневшая от ночного полива земля вокруг помидорных кустов длинными языками тянулась и к малиннику. Переступая грязные полосы, Санька с трудом добрался до угла огорода и уже хотел шагнуть по пояс в малинник, но кроссовка повисла в воздухе. Точно перед нею в размякшей земле виднелся отпечаток куска подошвы. Судя по обилию геометрических фигур — кроссовки. Со следующим шагом той же ногой чужак не попал в грязь. Пыль плотно впечаталась в его влажную подошву, оставив уже еле уловимый отпечаток.
Двинувшись по направлению шагов, Санька выбрел к курятнику, обогнул его, пересек двор и с радостью обнаружил под окном комнатки еле заметное черное пятнышко.
— В каком часу вы поливали помидоры? — обернулся Санька к тетке, сидящей с окаменевшей спиной все на той же скамейке.
— С двенадцати до часу, значится… Только вы не говорите никому.
— А что будет? В ссылку отправят?
— Ну это… Штрафануть же могут. За чужую воду.
— Глупости все это. Нет сейчас такого закона.
— Да конечно!.. Колонка ж от железнодорожной станции. Они за воду платют, а не мы. Если прознают…
— Легли вы, значит, в час ночи? — не унимался Санька.
— Во втором часу.
— И ничего подозрительного не видели и не слышали?
— Так я уж говорила, что ничего. Токо это…
— Что? — напрягся Санька.
— Где-то под утро куры заметут ил ись. Темень еще была. Я еще подумала, петух кукареть подсобрался да передумал. А минут через десять он и вправду заорал. Первую зарю, значит.
— Ну что? — вернулся к дому Андрей. — Нашел чего-нибудь?
— Нашел — едва ушел, — мрачно пошутил Виталий.
Он сидел на другой скамье, у окна, обняв за плечи поникшего Игорька, у которого на коленях лежала изувеченная гитара. Глядя на них, можно было заплакать. Гитара лежала, как зарезанный ребенок.
— Все, мышьяковцы, не поминайте лихом! — вырос на пороге дома Эразм.
С черным гитарным футляром за спиной он смахивал на охотника, собравшегося на сафари в Кению. Наверное, потому, что часть футляра, внутри которого находился гриф, смотрелась ружейным чехлом, а на вязаной шапочке был типично африканский узор. Черные кругляшки очков тоже навевали что-то жаркое, экваториальное. Ничего, кроме футляра, у него не было. Каким приехал, таким и уезжал.
— Это не по-честному, — зло сказал Андрей. — Ты обещал мне, что выручишь группу.
— Я — профессионал. И пашу за деньги. А если каждый день сплошные убытки, да еще и чуть не сделали наркоманом, то ничего, кроме «Гуд бай», я вам сказать не могу.
— Аппаратура есть в доме культуры, — вяло посопротивлялся Андрей.
— У них нет «Гибсона». Да и не в «Гибсоне» дело. Я лучше в Питер поеду. Меня в один кабак звали играть. Там тоже бандитов хватает, но они хоть не такое зверье, как местные…
— Может, все-таки останешься, — почти умоляя, бросил ему в спину Андрей.
— До новых встреч в эфире, — не оборачиваясь, ответил Эразм и с замаха, одним ударом ноги распахнул калитку.