— Мы уже заказали новый приз, — сразу за порогом сказала Нина.
— А тот?
— Он весь закоптился, пластиковая платформа сплавилась в комок.
— «И вы увидите красные кусты. А потом они сольются, и в них погибнет раковина», — вскинув подбородок, прочел, как молитву, Санька.
— Ты о чем?
— Это я так. Вспомнил кое-что.
— Я рада, что ты поможешь нам.
Он.остановился и посмотрел в ее серые глаза долгим, даже слишком долгим взглядом.
— Ты передумал?
— Я — не волшебник. И вообще я приехал сюда выступать, пробиваться, скажем так, на Олимп эстрады. Но у меня от всего, что происходит в Приморске, голова идет кругом. Сначала я думал, что дело только в нас, что какие-то местные бандюги решили обложить нас данью, потом подумал о конкурентах на конкурсе, убирающих самых достойных по их мнению. А сейчас даже не знаю, что думать. Твой шеф, — он так и не смог при Нине назвать его Буйносом, — при личной встрече ничего толком мне не сказал. Я даже не знаю, получал ли он угрозы…
— Получал.
— Какие? Когда?
— Разные. В последнее время — с требованиями отказаться от проведения конкурса.
— Вот как…
— У Владимира Захарыча много завистников в Приморске. В том числе и среди состоятельных людей. Не всем нравится, что он вторгся в шоу-бизнес. Здесь ведь есть свои люди в этой сфере. Они кормятся на гастролях московских певцов и певиц. До конкурса молодых исполнителей никто из них не додумался. Да и когда объявили об отборе желающих его провести, никто из местных в Москву на тендер не поехал.
— А кто еще претендовал на проведение конкурса?
— Два шоу-агентства из Москвы, нижегородская фирма, питерская и кто-то еще. Я тогда еще в оргкомитете не работала.
— А, вспомнил! Ты говорила, что Буйное всех сразил поддержкой от мэрии Приморска. Точно?
— Да. Это сыграло немалую роль.
Некстати пришел на память уходящий с изувеченной гитарой в черном футляре Эразм. Возможно, что в те минуты, когда Санька беседовал с Ниной, остальные члены супергруппы «Мышьяк» собирали чемоданы. Он не помнил, разрешено ли по регламенту заменять кого-то из заявленного списка группы, и спросил об этом у Нины. Она, все поняв, ответила не совсем так, как ожидал Санька:
— Мы подыщем замену Эразму из местных гитаристов. В двух ресторанах есть стоящие парни.
— А «мы» — это кто?
— Ну, считай, что я.
Это уже было интересно. Нина становилась еще одним членом группы. Негласно, но становилась.
— А вот скажи честно, — снова посмотрел он в ее красные глаза. — Только честно…
— Что честно?
— Не решено ли уже заранее, кто победит? А?
Он ожидал, что Нина покраснеет. Она побледнела. На фоне бледной кожи заплаканные глаза стали еще краснее, а распухший кончик носа — еще крупнее.
— Вла… Владимир Захарыч всегда говорил, что все должно быть честно… Он…
— А если твой шеф ни при чем? Если в жюри, к примеру, уже все решено?
— В жюри?.. Я не верю. Я вчера разговаривала с председателем жюри. Это известная певица Валентина Покаровская. Она пообещала максимум объективности…
— С чего это она вдруг?
— Ну, как тебе сказать…
Бледность таяла на ее щеках, но что-то упрямо мешало ей испариться совсем.
— Значит, что-то было?
— Она в общем… В общих чертах…
— Что?
— Она просила передать руководству… Тогда еще не было покушения на Владимира Захарыча. Это до покушения… Она сказала, что на нее и некоторых членов комиссии было определенное давление. И даже попытки подкупа…
— Кто?! — громко, почти в крик произнес Санька.
От двери в палату резко обернулся телохранитель и посмотрел на Саньку, как на цель для стрельбы, — вприщур.
— Кто? — повторил он уже тише.
— Она не сказала, — выдохнула Нина, и бледность исчезла, будто пух, сорванный этим вздохом с кожи.
И в этот момент Саньке жутко захотелось отказаться от своих слов. Пойти в палату к Буйносу, извиниться и объявить, что он не может ему помочь, и не только потому, что уезжает, а еще и потому, что ему нет никакого дела до конкурса, что он не чувствует, наконец, в себе сил и умения, чтобы найти тех, кто вознамерился разрушить конкурс.
— Здравия желания! — заставил его вздрогнуть солдафонский рык.
Хорошо еще, что вздрогнул внутренне, в душе, а если бы лицом, то худенький милицейский лейтенантик не смотрел бы уже с таким подобострастием на него.
— Старший лейтенант Башлыков? — чуть тише, но все с той же солдафонностью спросил лейтенантик.