А небо, черное южное небо, проткнутое в тысяче мест звездами, вдруг разорвалось именно этими звездами, и они, став крупнее и ярче, медленно поплыли вниз.
— Салют! — не сдержался он.
— Как в калейдоскопе, — напомнил Витя-красавчик, и Санька снова ощутил ужас.
Теперь уже оттого, что рядом стоял человек, для которого не существовало тайн в грядущем.
— День города, — лениво сообщил матрос, у которого еще недавно Санька пытался отобрать чемодан. — Салют по плану…
Матрос тоже оказался экстрасенсом. Во всяком случае, будущее в виде салюта ему было известно. Мог бы и не молчать, когда пер чемодан по палубе и слушал рассказ Вити-красавчика о предсказании.
В глубине города снова взорвала воздух салютная пушка, радостная набережная взвилась в крике и свисте, и Санька ощутил в душе пустоту. Ужас, трижды испытанный им за несколько секунд, ужас туземца, впервые увидевшего пламя, извергаемое зажигалкой, иссушил его изнутри, и он долго не мог вспомнить, зачем же он пошел навстречу Вите-красавчику и отчего просил Ковбоя отыскать его.
— Хорошая каюта, — уже в номере предсказателя вернулась способность говорить к Саньке.
— Средне, — поморщился он. — Я непритязателен.
Матросы ушли, получив мзду, и они остались вдвоем. За иллюминатором безмолвно высверкивал салют, настырно напоминая Саньке о его минутной слабости.
— Ну и духота тут! — ослабил галстук на шее Витя-красавчик. — Не могли, жлобы, кондиционеры поставить!
Он отвинтил все заглушки, и иллюминатор, пропев ржавую песню, впустил в каюту гром салюта. От этого Саньке стало еще неприятнее.
Воздух в каюту так и не потек. Наверное, ему больше нравилось на улице, и он не хотел вливаться в духоту, внутри которой сейчас страдали два человека.
— Ну, как ваш конкурс? — распаковывая чемодан, спросил Витя-красавчик. — Победили?
— Он еще не закончился.
— А я, честно говоря, думал, что все, фанфары отзвучали…
— Только первый тур прошел.
— Значит, твоя группа попала в финал, — не оборачиваясь, произнес Витя-красавчик.
— С чего ты взял?
С каждой минутой называть его на «ты» становилось все труднее и труднее. Санька не знал, отчего возникает этот барьер. Возможно, экстрасенс мог гипнотизировать затылком.
— Ты сам сказал, — устало выдохнул Витя-красавчик и обернулся.
У него точно были глаза гипнотизера. От таких глаз хочется бежать стремглав. Иначе ощутишь себя кроликом, стоящим перед удавом.
— Я сказал? — удивился Санька.
— Конечно. Ты сказал: «Только первый тур прошел». «Только» означает, что вам еще что-то предстоит сделать. Но ни ты, ни твои коллеги по джаз-банде не верят, что у них это получится. Скорее всего потому, что вы знаете место после первого тура, а оно не самое приличное. Верно?
— Места еще не объявляли, — сказал и правду, и ложь Санька.
— Ну, не знаю, — нервно дернул головой Витя-красавчик. — По твоему ответу я уловил совсем противоположное.
— Просто я уверен, что мы войдем во второй тур.
— A-а, тогда все ясно! — взмахнул руками Витя-красавчик.
— Что ясно?
— Ты поймал меня, чтобы упросить на гипноз. Да?
— Какой гипноз?
Ощущение кролика напомнило о себе. Усилием воли Санька отвел глаза от бездонных синих колодцев, в которые окунал его экстрасенс, и с облегчением остановил взгляд на черноте за иллюминатором. Она уже не перемежалась вспышками салюта и выглядела скорее картиной абстракциониста, чем просто чернотой ночи.
— Это дорого будет стоить, — сел на кресло в углу каюты Витя-красавчик. — Очень дорого. Может, даже больше, чем сумма гонорара за первое место на конкурсе.
Санька уже напрочь запутался в умствованиях собеседника. А если гипноз уже начал действовать? Гипноз — не салют. Его приход не разглядишь, как огни, повисшие над морем. Он, скорее, как радиация. Ее нет, а она, оказывается, есть.
— Победа, — щелкнул зажигалкой Витя-красавчик. — Победа в конкурсе. Я гипнотизирую членов жюри, и они дают твоей группе первое место. Ты за этим пришел ко мне?
— Да, — назло собеседнику соврал Санька.
— Так бы сразу и сказал! Ты попал по адресу. Я — король в своем деле. Я могу почти все. И у меня все легко получается. Я легко мог бы появиться на экране и стать телезвездой типа того, как раньше был Кашпировский. Я просто не хочу. Король должен быть скромным. Но придет время, пробьют мои часы, и мир узнает меня — короля экстрасенсов…
Санька промолчал. Он и Кашпировского-то не знал. А когда идет сравнение с героем, которого не знаешь, то ощущение очень сложное.