— Откройте футляр, — оборвал его мысли знакомый, чуть глуховатый голос.
У входа телохранитель Буйноса, тот самый, что во время пожара получил от Саньки пинок в пах, мрачно смотрел на невзрачного человечка с простеньким гитарным футляром за спиной.
— Я на подыгрыше среди конкурсантов, — мямлил человечек. — Вот моя визитка, — потянулся он левым плечом вверх.
На его джинсовой рубашечке висела пластиковая карточка участника конкурса. Точно такая же болталась сейчас и на груди Саньки. И ее почему-то сразу захотелось снять. Наверное, потому, что человечек с этой белой блямбой выглядел смешно.
— Вот смотрите — акустическая гитара, — просяще произнес человечек после жужжания замка-«молнии». — На сцене — одни электрические, а нам нужна акустическая.
Охранник постучал по деке согнутым указательным пальцем, мрачно пожевал и прочел с пластиковой визитки:
— Идите… товарищ Орлов…
Человечек благодарно пошевелил губками, прожужжал зам-ком-«молнией» и уверенно направился к коридору. Какая-то из комнатенок-келий в нем должна была временно приютить виртуоза акустической гитары.
Следом за ним мимо билетерш прошел коротко, по-современному, остриженный парень. На его лице, слева от носа темнела родинка. Повернув к залу, парень оказался и вовсе спиной к Саньке, но остались на виду быстрые загорелые руки. Они уверенно раскачивались вдоль корпуса и почему-то не нравились Саньке. Он удивился этому ощущению и удивлялся до той секунды, пока не понял, что у парня — красный загар. Как у Буйноса.
Мысленно Санька ругнулся на Ковбоя, который не появлялся уже вторые сутки. Только он мог бы точно сказать, этот парень с красным загаром давал ему записки или нет.
— Волнуетесь? — заставила его вздрогнуть Нина.
— Что? — ошалело посмотрел он на нее.
— Я говорю, волнуетесь?
— А мы уже на «вы»?
— Извини. За сутки со всеми так наофициальничаешься, что других форм обращения уже и не знаешь…
— Жюри приехало?
— Да. Совещаются, — она вскинула руку с кругленькими часиками к глазам. — Десять минут до начала. Точнее, девять. А им нужно занять первый ряд за пару минут до начала…
— Нина, у нас выйдет на сцену не четверо, а пятеро. Это можно?
Она с начальственной суровостью помялась, но все же разрешила:
— Можно. Какой инструмент вам добавить?
— Еще одну соло-гитару.
— Там и так их две, — вспомнила она.
— А почему?
— У «Молчать» такой состав. Две соло-гитары.
— A-а, понятно…
— Ну, я пойду, — протянула она бледные тонкие пальчики.
— Как там Владимир Захарыч? — вынужденно спросил Санька.
— Вторую пересадку сделали. Врачи говорят, организм у него очень крепкий. Очень.
Последнее слово Саньке не понравилось. Он не любил все чрезмерное. В чрезмерной похвале всегда прячется явная ложь.
— А это, — не отпуская ее пальчиков, почему-то вспомнил он человечка с футляром, — обычная, ну, акустическая гитара на сцене есть?
— А как же! Ой!.. Ты чего?!
Он не заметил, как сдавил ее пальчики.
— Извини… Скажи, а где я могу посмотреть списки финалистов. Со всеми фамилиями…
— У меня. Только это, — она снова бросила тревожный взгляд на часики. — У меня ни секунды времени.
— Тогда пошли быстрее, — подал ей пример Санька.
Фойе медленно пустело, а за стеклами упрямо стояли красные «Жигули». И почему-то казалось, что именно из-за того, что они не уехали, Маша так и не появилась среди зрителей.
СОЛО НА СТРЕЛЯЮЩЕЙ ГИТАРЕ
Худенький гитарист по фамилии Орлов прошел, не поворачивая головы, мимо распахнутых дверей комнатушек. В них о чем-то спорили, лениво давили по клавишам синтезаторов, балдели под плохую музыку по радио. Орлов этих звуков не слышал. Сердце пульсировало в обоих ушах сразу, и каждый его удар походил на тиканье настырных пальцев, пытающихся засунуть в уши вату.
За дверь с криво привинченной буквой «М» он шагнул с облегчением. Невидимые пальцы устали, и вата уже не удерживалась в ушах. Орлов услышал свое дыхание. Оно было предательски громким. Таким громким, будто он не прошел пятьдесят метров по коридору, а пробежал десять километров. Хотя он никогда в жизни не бегал десяти километров.
В туалете царила непривычная тишина. Второй тур конкурса еще не начался, и самые слабохарактерные еще не ринулись сюда опорожнять кишечники. Орлов представил, как много людей сейчас в туалете в фойе, и порадовался тому, какой он умный.