— Оргкомитет слушает!
— Ниночка, — еле слышно процедили соты динамика слова, — что у вас случилось?
— Зачем вы… Владимир Захарыч… Володя… Тебе же нельзя…
— Что случилось?
Даже еле живым голос Буйноса был неумолим.
— У нас ЧП, — отвернувшись от всех ответила по телефону Нина. — Какой-то бандит стрелял по залу. Убит один парень. Я не знаю, кто это. Охранники говорят, что это человек Букахи…
— Это плохо.
— Володя, извини… Я тебя не хотела тревожить. Вчера вечером Букаха это… умер. Инфаркт. Обширный…
— Это совсем плохо.
— Мы удалили зрителей из зала на час. Сказали, что испортилась электропроводка. Но я боюсь. Финал нужно перенести на завтра. Или совсем отменить… Я устала. Я очень устала. И мне… мне страшно…
Слова гирями легли ей на плечи, сгорбили, сделали Нину меньше и старше. Она дернула головой, пытаясь сбросить гири, но Буйное опередил ее:
— Не плачь. Я с тобой… Врагам как раз и нужно, чтобы я дрогнул… Я не дрогну… Слышишь, не дрогну…
— Да-да, я слышу…
— Милиция еще не приехала?
— Нет.
— Когда приедут, скажи, чтобы как можно быстрее завершили работу в зале. Как закончат, объяви начало финала и впусти зрителей в зал…
Санька с остервенением шагнул к Нине, протянул подрагивающую руку.
— Дай телефон!
— Что? — не поняла она.
— Дай сюда! — нагло вырвал он из ее пальчиков влажный «Эрикссон». — Здравствуйте. Это я, Башлыков…
— A-а, певец, — протянул Буйное. — Ты слышал мои слова?
— Да. В пустом зале хорошая акустика. И «Эрикссон» — хороший телефон… Конкурс нужно отменить, — зло сказал Санька. — Совсем. Я не дам гарантии, что нет второго киллера. Те, кого мы взяли, — пешки. Король — на воле. Разборка еще далеко не окончена. Я боюсь, что наезды станут круче и круче. Нет никакой гарантии, что он, к примеру, не рванет зал на воздух. Вместе со зрителями…
— Не рванет, — вяло ответил Буйное.
— Вы знаете его? — напрягся Санька.
— Зачем тебе это?
— Значит, знаете?.. Знаете и молчите…
— Саша, это мои дела, это мое дерьмо…
— Но ковыряюсь-то в нем я!
— Я оплачу твои издержки. Мы уже разговаривали по этому поводу. Не забыл?
— Да зачем мне эти деньги! — вскрикнул Санька и вцепился пальцами свободной руки в грязную доску на краю сцены. — Конкурс надо закрыть! Продолжать его сейчас — это безнравственность высшей степени?..
— Ты видел гонку в Имоле? — все так же вяло, так же безразлично спросил Буйное.
— Что? Какую гонку?
— «Формула-1». Длинные красивые автомобили. Мужественные гонщики. Большие деньги. Огромные деньги. Заезд в Имоле, в Италии. Трехкратный чемпион мира Аэртон Сенна на страшной скорости врезается в бетонный отбойник на повороте. Всем ясно, что он труп, что после такого не выживают. Но хозяева «Формулы» не отменяют этап. Его выигрывает тот, из-за соперничества с которым рискнул и погиб Сенна… Его выигрывает светловолосый немецкий парень по фамилии Шумахер. Его выигрывает настоящий ариец. Его выигрывает сильный человек, почти сверхчеловек. И хозяева «Формулы» остаются с прибылью… Ты все понял?
— Значит, ты не отменишь конкурс? — впервые назвал Буйноса на «ты» Санька.
Назвал и ощутил не только ярость, распирающую грудь, но и удивительное чувство свободы. Он будто бы разрубил путы, мешавшие ему ходить.
— Нет. Я решений не меняю, — просипел Буйное.
— Тогда я умываю руки, — жестко ответил Санька. — Мне до лампочки все, что произойдет потом. Я не несу за это никакой ответственности…
— А ты ее и не нес, — сразил его спокойствием Буйное. — Это была всего лишь просьба. Ты ее выполнил. Отчасти…
— До свидания! — Санька протянул трубку Нине. — Разговаривай со своим любимым!
Она забрала «Эрикссон», и он только теперь заметил, что ногти левой руки впились в доску сцены. Он оторвал их, вытер пальцы о джинсы и, не слушая голос Нины, пытавшейся успокоить его, почти побежал к выходу из зала.
Навстречу ему лениво плелись трое в штатском. Последний из них волок тяжеленный чемодан. Такие чемоданы бывают только у экспертов.
— Подожди! — уже громче потребовала Нина.
— Да иди ты, — под нос ответил он и с облегчением вылетел из вычищенного вентиляцией зала в парную духоту фойе.
ТАНЕЦ МАЛЕНЬКИХ РОЛЛЕРОВ
Теперь уже группа и особенно Андрей убеждали Саньку остаться. Его держали за руки, кричали в лицо, брызгая слюной, заставляли выпить полные стаканы воды, противной, пропахшей хлоркой местной воды, дали выкурить сигарету, хотя он никогда не курил, предложили часок поспать, доказывали, что лучше него еще никто не пел тенором на земном шаре со времен египетских пирамид. И уговорили.