— Заткнись! — рявкнул я, стараясь не высовывать голову выше уровня настила и через щели в досках всматриваясь в темный силуэт вагона. Расплывчатая фигура на мгновение показалась на крыше, метнулась к разлому и пропала в плотной тени. Там, в черной дыре, снова вспыхнуло кровавое пламя. Вырывая из досок щепки, пули прошли совсем рядом с нами.
— Все, не могу больше! — давился словами Влад скользкой рукой хватаясь за мой локоть.
Я сел на балку, понимая: все, что сейчас происходит— безумство. Одной ногой я упирался в металлический щит, другая болталась над пропастью, глубину которой я уже не видел, но чувствовал ее по тому, как по доскам скатывался вниз щебень и беззвучно растворялся в черноте. Пальцы, которыми я сжимал ворот куртки Влада, нестерпимо ныли. Мы раскачивались, как в лодке при сильной волне; с каждым мгновением амплитуда движения балки становилась все более широкой; мост задвигался, заскрипел, заскрежетал всеми своими прогнившими и заржаве-лами членами; началась жуткая звуковая какофония. Влад, как и я, боролся с силой притяжения только одной рукой, хватаясь ею то за мою штанину, то за край свисающей доски, то за воздух. Я уже стонал и выл вместе с ним и мостом, в мышцах иссякали силы, удерживать навесу стокилограммовое тело было все труднее, к тому же я сам начинал терять опору и медленно съезжать по балке вниз, к ее неровному заостренному краю.
На взлете, когда балка катапультой пошла вверх, Владу удалось закинуть на нее ногу и лечь, вытянувшись подобно гусенице на ветке. Теперь моя нога мешала ему, и мне пришлось принять то же положение. Это было неудобно и страшно, к тому же за последние несколько минут стемнело настолько, что вокруг не было видно ничего, кроме темных очертаний конструкций.
— Назад ползи! — пыхтел рядом Влад, прижимаясь к балке щекой, как к любимой женщине.
— Куда назад? Он дыру на прицеле держит!
— Кто он?
— Филин, мать его за ногу! Или сам сатана!
Я всматривался вперед. Край моей балки задевал выщербленную поверхность опоры, похожей на гигантскую арку; по ее контуру тянулся тонкий карниз, во многих местах раскрошившийся от коррозии, и все же можно было рискнуть пройти по нему под настилом моста, затеряться среди конструкций и выйти наверх в неожиданном для Филина месте.
Я пополз вперед — очень медленно, прислушиваясь к стону металла и стараясь предугадать, когда его усталость достигнет критической отметки и, обломившись, балка полетит вниз вместе со мной.
— Ты мне еще нужен! — хрипел сзади Влад.
Я скрипел зубами, словно передразнивал дьявольский скрежет. Ветер швырял мне в лицо крошки ржавчины. Острый край балки, к которому я приближался, ковырял рыхлый металл опоры. Она, как спасительный берег, была уже совсем близко, но под моей тяжестью хрупкий мост опускался все ниже, и я уже полз вниз головой.
— Замри, дебил! — умолял Влад, но я слышал, что он тоже червем ползет вперед, параллельно мне. Балка перестала качаться; под тяжестью ее край уперся в карниз и застыл. Я уже вытягивал руку вперед, я пожирал ладонью оставшееся расстояние до карниза, но все еще не мог дотянуться до опоры. Согнув ноги, я подтянул колени к животу и, сжав коленями балку, как наездник бока лошади, толкнул свое непослушное от ужаса тело вперед. Руки, наконец, дотянулись до карниза; я обхватил тонкое основание арки с неимоверной силой, но край балки вдруг сорвался с карниза и стремительно пошел вниз.
Крик застрял у меня в горле, когда я почувствовал под собой пустоту. Я повис над бездной, намертво прижавшись к опоре, ожидая, когда балка начнет выпрямляться и хлыстом ударит меня снизу, размазав по опоре, как под прессом. Влад что-то кричал мне, но все его слова уже не имели никакого смысла, самый мудрый совет в этой ситуации превратился бы в банальное пожелание удачи. Мгновение было слишком коротким, и я даже не успел распрощаться с жизнью. Конец балки апер-котом ударил по карнизу в сантиметре от меня, с душераздирающим хрустом вырвал кусок металла и взмыл вверх. Как сборщик кокосовых орехов, я полез по арке с такой прытью, словно меня преследовал сиамский тигр. Балка гигантской мухобойкой грохнула по тому месту, где я был мгновение назад, врезалась в металл, застопорилась и замерла, словно намертво срослась с аркой…
В наступившей тишине лишь тихо поскрипывала вторая балка, на которой сходил с ума от дикого зрелища Влад.
— Эй! — негромко позвал он.
У меня не было сил ответить, но Влад и без того видел, что я жив.
— После всего этого, — произнес он, — оставшаяся моя жизнь будет казаться серой и скучной.
Он перебрался на мою балку. Ее заклинило настолько сильно, что она не дрогнула, несмотря на немалый вес моего друга, и он спокойно влез на карниз арки.
Опустошенные, мы сидели рядом долго — во всяком случае, мне показалось, что прошло не меньше часа. Потом Влад задвигался, засопел и буркнул:
— Ну все, хватит в пропасть плеваться. Полезли куда-нибудь.
Мы шли по карнизу, пропуская горизонтальную опору между ног. Над нашими головами зияло дырами листовое железо, и сквозь бреши просматривался деревянный настил. Щели были полны звезд. Снизу доносился шум реки. Идеально ровный круг луны завис между стенами ущелья. Казалось, что ночь играет с луной и, прицелившись, намеревается скинуть в лунку-ущелье.
— Два здоровых мужика, — бормотал за моей спиной Влад, — а не можем справиться с одним доходягой. Надо заманить его в ловушку и огреть железом по голове. Он мне надоел.
После воздушной эквилибристики я уже не боялся Филина так, как раньше. Мне уже было наплевать на его автомат. Влад был прав: этого подонка надо успеть обезвредить до того, как наступит рассвет. С рассветом к мосту наверняка стянутся отряды милиции. Филин может выкинуть какой-нибудь финт, открыть огонь, и тогда нас без разбору сожгут вместе с мостом.
Незаметно мы добрались до края моста, упирающегося в скалы, перешли на шепот, а потом — на жесты. Ночь уже полностью властвовала над пустыней и горами, но луна давала столько света, что мы, отчетливо различая все сплетения конструкций моста, спокойно выбрались на рельсы. Отсюда поезд казался особенно зловещим. Черные цистерны напоминали катафалки и холодно блестели аспидными боками. СВ, зарывшийся передком в настил, со своими разбитыми окнами смахивал на огромное чешуйчатое чудовище, устроившее нам засаду.
Влад тряс рукой, словно отмахивался от назойливой пчелы. Этим жестом он приказывал мне держаться ближе к перильным ограждениям моста. Мы медленно шли вдоль рельсов, частили шаги, стараясь наступать на шпалы, а не на доски. Чем ближе мы подходили к составу, тем тревожнее становилось у меня на душе. Мы ушли из вагона, не позаботившись о безопасности двух беззащитных женщин. Мила, сострадая и испытывая чисто женскую тягу к Филину, вполне могла забыть об осторожности и добровольно отправиться в когти бешеного волка. Да и Леся не была застрахована от необдуманного шага.
Дурное предчувствие стремительно переросло в убеждение. Похоже, что и Владу интуиция предсказывала что-то недоброе. Мы оба невольно ускорили шаг, и к месту разлома приблизились едва ли не бегом.
— С того торца! — шепнул мне Влад, кивая на тамбур, примыкающий к цистернам.
Затаив дыхание и прячась в плотной тени вагона, я неслышно прошел по «живым» доскам к первой цистерне, заскочил на сцепку и оттуда вошел в тамбур.
В вагоне царила кладбищенская тишина и темнота. Лунный свет, проникая через окна, белыми квадратами падал на заваленный мусором и пластиковым ломом коридор. Холодея от страха, я медленно шел по нему, словно по тоннелю, уходящему в глубь земли. Все сейчас выглядело неузнаваемым, бутафорным, и даже лежащий в купе труп Регины показался мне мастерски сделанной куклой, но от этого покойница казалась еще страшнее.
Нервы мои были на пределе, когда я увидел в противоположном конце крупный силуэт Влада. Он, как и я, двигался бесшумно, движения его были плавными, замедленными, словно мы были под водой и исследовали каюты затонувшего корабля. Я видел, как Влад приблизился к четвертому купе, где мы оставили женщин. Он на мгновение задержался на пороге, а затем растворился в тени купе.
Сердце мое остановилось. Я уже не сомневался в том, что мне предстоит увидеть.