— Впечатляет, — признался я. — Ты рисковый парень. Не боишься, что твой бензин потеряется где-нибудь по дороге?
— Знаешь, — разоткровенничался Влад, — сначала, конечно, был мандраж. А потом я подумал: черт подери, не боги же горшки обжигают! Почему кто-то этим занимается, а я нет?
Я смотрел на Влада уже с любопытством, но скептицизм сидел во мне крепко.
— И где он, этот твой состав?
— Не бойся! — рассмеялся Влад. — Тебе не придется толкать цистерны, разливать бензин и прокладывать путь. Механизм, который я до деталей продумал и отрегулировал, уже работает. Сегодня ночью, а точнее под утро, состав благополучно отправлен на Ашхабад. Оттуда его перекинут на Чарджоу, затем на Самарканд, Ташкент и через Казахстан на Оренбург и Самару.
Не совладав с эмоциями, Влад крепко хлопнул меня по плечу. Я поморщился от боли.
— Вот так, дружище, рядовой кандидат исторических наук превращается в нефтяного магната… Нет, ты признайся, что даже предположить не мог такого размаха!
— Не мог, — признался я, потирая плечо. — Мы с Анной думали, что ты купил здесь несколько мешков дынь, чтобы потом продать их в Судаке.
Влад скривился и не совсем естественно рассмеялся.
— Дыни — это бизнес для бабаев! Я пошел ва-банк. Сыграл по-крупному. И, по всей видимости, сниму богатый урожай.
Сейчас он очень нравился себе самому. Мне не хотелось огорчать его своим недоверием, и я осторожно похвалил друга:
— Молодец. Я не рискнул бы. Я просто не умею этим заниматься.
— Брось ты, браток, — великодушно возразил Влад. — Бензин, это, конечно, не гостиница для курортников. Но все же я считаю, что у тебя получилось бы не хуже, чем у меня. Кто не рискует, тот не пьет шампанское! Чтобы научиться плавать, надо нырять в глубину!
Он переходил на лозунги, и оттого разговор становился скучным. Я встал и протянул Владу руку.
— Поздравляю с удачей, — сказал я. — Надеюсь, что ты станешь преуспевающим бизнесменом. Ну, а я буду думать, как отсюда выбираться назад.
Улыбка сошла с лица Влада. Он с неприязнью посмотрел на мою руку и покачал головой.
— У-у-у?. — Кажется, ты начал мне завидовать. Это нехорошо, дружище. Это ты брось. Зависть — это самое дрянное качество.
Он в самом деле был уверен, что я ему позавидовал. Мне казалось, что я не давал повода так думать обо мне. Наверное, усталость и досада помешали мне достаточно искренне порадоваться удаче Влада.
Мне стало его немного жаль, как если бы Влад пригласил меня на свой день рождения, а я бы отказался от приглашения. Я снова сел и, как Влад это делал несколькими минутами раньше, обнял его за плечо.
— Я в самом деле рад за тебя, — сказал я, глядя ему в глаза. — Прости, если я не слишком ликую. Наверное, меня достали грязь и жара.
— Принято! — примирительно сказал Влад и кивнул головой. — А теперь поговорим о деле. Само собой разумеется, что я тебя никуда не отпущу — не для того просил приехать… В Чарджоу цистерны надо встретить и проконтролировать, чтобы их отправили на узбекскую таможню, а оттуда — в Ташкент. Еще предстоит казахская и российская таможни, но это пара пустяков. По огромному блату и за бешеные деньги я взял два билета на фирменный поезд — в нем места раскупаются за месяц… Не делай гримасу, это совсем не то, в чем ты ехал. Эсвэ, кондиционеры, коврики, цветочки, чай в купе и, естественно, ледяное шампанское. Все за мой счет. Ты получишь море удовольствия!
— Это надолго, Влад?
Он махнул рукой, словно отбивая летящие к нему слова.
— Два дня! Всего два дня! В Самарканде я посажу тебя на самолет, и ты полетишь к своей Анне, а через неделю привезу в твой пропитанный портвейном поселок гонорар. И, разумеется, с меня банкет по полной программе.
— Не надо гонорара, Влад, — без всякой рисовки ответил я. — Я еще не скурвился до такой степени, чтобы помогать другу за деньги.
— Нет! Нет! — с чувством воскликнул Влад. — Об этом не может быть и речи! Как в этой идиотской рекламе? — ты не халявщик, ты компаньон! И оставь свое дурацкое благородство при себе. Если откажешься от денег, я отдам их Анне.
— Кстати, — вспомнил я. — Надо ей позвонить.
— Отлично! — хлопнул в ладони Влад. — Сейчас срубаем по пловешнику, а потом позвоним Анне.
Это Влад, подумал я, потеплевшим взглядом глядя на друга. Переделать его невозможно. Он никогда не поймет, почему в этом случае надо говорить «позвонишь» вместо «позвоним».
Я могу смириться с восточной неторопливостью — на жаре, словно в невесомости, не рекомендуется делать слишком резкие движения. И все же у всякой неторопливости есть предел, за которым может быть только спячка или кома. Я хотел популярно объяснить эту закономерность официанту, которого мы терпеливо ждали уже минут сорок или пятьдесят, но он попросту не появлялся среди столиков и зонтов открытого кафе, и его невнимание к нам я не мог списать даже на проявление национализма, так как за пустыми столами сидело не меньше десятка туркменов.
— Мне кажется, — медленно произнес Влад, едва разлепляя губы, — что сейчас идет трансляция футбола, какого-нибудь престижного матча с участием местной команды. И они все прилипли к приемнику.
Из кухонного блока, в самом деле, раздавался напряженный голос диктора. О чем он вещал, мы понять не могли, но мне показалось, что это не спортивный комментарий. Несколько худощавых смуглых мужчин в черных тюбетейках с белыми узорами, сидящих за соседним столиком, застыли, как групповая скульптура «Хлопкоробы на отдыхе», прислушиваясь к быстрой речи комментатора. Я зачем-то нехорошо пошутил:
— Может быть, курс доллара по отношению к рублю стремительно упал? Черный понедельник…
К счастью, из-за стекол очков я не видел выражение глаз Влада. Но он заерзал на стуле, зачем-то взял из блюдца щепотку соли и посолил свой язык.
— Ерунда, — сказал он. — Не может быть.
Наконец, из дверей кухни, как голуби из голубятни, стали вылетать официанты в белых передниках. Один из них, все еще находясь под впечатлением сообщения, качал головой и бормотал себе под нос. Подойдя к нашему столику, он рассеянно извинился и машинально протер стол тряпкой.
— Два убитый, семь раненый! — сказал он нам, полагая, что мы в курсе дела. — Ай, что делают, что делают!
Он вздохнул, достал из кармана измочаленный блокнот и ручку и приступил к работе:
— Шашлык, плов, лагман, шурпа, люля-кебаб, толстолобик жареный, помидор, зелень-мелень. Водка нет.
— Кого убили-то? — спросил я.
Влада интересовали вещи более прозаические:
— Для начала четыре бутылочки ледяной колы, по лагману и по шашлычку. А там посмотрим.
Официант, кивая, выводил какие-то крючки в блокноте. Записав, он поднял на меня черные глаза.
— Ну, это… милисия им дал ультиматум, — подробно стал объяснять официант, — а они давай стрелять из «Калашникова». Темно, милисия не знает, что делать, ему приказ, чтоб стрелять, не давали… А эти потом ушли. Их вертолет искал, но как найдешь — горы, пустыня?
— Ничего не понимаю, — сказал я Владу вполголоса.
— А тебе это надо? — отозвался он и взглянул на официанта: — Давай, дорогой, неси еду, жрать очень хочется!
И легко подтолкнул его в спину.
— Кто-то в кого-то стрелял, кто-то кого-то ищет, — скучным голосом произнес Влад, когда официант удалился. — Как я уже далек от всей этой ерунды! Если ты, дружище, когда-нибудь займешься серьезным бизнесом, ты поймешь меня. Все побоку? Дело вытесняет на второй план всю эту ерунду, вроде политики, спорта, газет с уголовной хроникой и сплетнями…
— И женщин вытесняет? — уточнил я.
— М-м-м… — ненадолго задумался Влад. — Возможно, в какой-то степени и женщин. Видишь ли, даже маленькое увлечение, краткосрочный флирт может отвлечь тебя от дела в самый неподходящий момент. Ты допустишь серьезную ошибку — и плакали твои денежки.