И все пошло по известному сценарию. Мы пили шампанское, трепались о красоте Копетдагского хребта и Каракумов, где так интересно путешествовать, собирать гербарий и красивые камешки. Влад, захмелев, вкоре перешел на анекдоты, причем предпочтение отдавал эротической теме. Девчонки хихикали, Влад регулярно выходил из купе и приносил откуда-то ледяное шампанское, потом Леся оказалась рядом с ним, а Регина — со мной, но все же мне никак не удавалось расслабиться и, подобно Владу, получать удовольствие от поездки.
За окнами стемнело, на изнуренную солнцем пустыню опустилась душная южная ночь. Сколько я ни смотрел в окно, ничего не смог увидеть, кроме собственного отражения. Казалось, поезд никуда не едет, а лишь качается под аккомпанемент шумовых эффектов, находясь в закрытом темном ангаре. Проводница, заглянув к нам, предложила чаю, но мы все хором отказались, так как были переполнены шампанским.
— Как хотите, — двусмысленно ответила она, почему-то с укором взглянув на меня, и вышла. Через минуту мы услышали, как она громко ругается с негром. Я выглянул в коридор.
Негр, одетый в безумно-яркий красный костюм, пытался провести из соседнего вагона в свое купе весьма страшненькую «восточную красавицу», а наша честная проводница, закрыв своей грудью проход, воинствующе размахивала руками и кричала:
— Посторонним запрещен проход в вагон! Пусть покажет билет, и тогда я ее пропущу! И разговора быть не может! Марш отсюда, пока я бригадира не вызвала!
Несчастный негр прижимал черные руки к груди, что-то пытался ей объяснить на сносном русском, но проводница твердо стояла на своем:
— Я не позволю превращать вагон в бордель! И не суйте мне свои грязные деньги! Девушка, немедленно вернитесь в свой вагон!
Не знаю, чем закончился этот поединок, но мне все равно стало жалко негра. У бедолаги неудача следовала за неудачей.
Ближе к полуночи Влад стал подавать мне какие-то сигналы глазами, и я не сразу понял, что он предлагает мне с Региной удалиться. Когда же понял, то терпение у Влада уже иссякло, и он, облапив Лесю, вместе с ней вывалился в коридор.
Регина сама закрыла за ними дверь. У меня не было никакого настроения делить постель с этой худенькой и малознакомой девицей, но, будучи воспитанным джентльменом, не посмел выставить ее за дверь. Пришлось с деланным интересом расспрашивать Регину про ее родной Ашхабад, в который она ехала, о ценах на продукты и одежду, про мумие и его целебных свойствах.
Эта болтовня Регине быстро надоела, она откровенно облизывалась, глядя на меня, и ерзала, как Киса Воробьянинов, сидя на стуле у мадам Грицацуевой. Наконец, не выдержала и спросила:
— А хочешь, я сделаю тебе массаж? Знаешь, что такое тайский массаж?
В общении с женщинами меня никогда не заставишь делать то, чего я не хочу. Я зевнул. Глаза мои слипались. Если Влада шампанское возбудило, то на меня подействовало, как снотворное.
— Знаешь что, девочка, — сказал я, принимая горизонтальное положение. — Приходи-ка ты утром.
Я откровенно ее послал, но Регина не обиделась и продолжала гнуть свое. Я впервые в жизни встречал такую целенаправленную натуру.
— Вот и хорошо, — сказала она, опускаясь передо мной на корточки и проводя тонкими пальцами по моей щеке. — Закрой глаза, расслабься. Я все сделаю сама.
И ее рука стремительно и легко скользнула мне под ремень джинсов.
Можно было плюнуть на все и позволить ей довести себя до кондиции, но что-то удерживало меня от этой утехи. Я сам не мог понять, в чем причина едва уловимой, смутной тревоги.
— Подожди, — сказал я ей, отталкивая ее руку и поднимаясь с дивана.
— Ты куда? — спросила Регина.
Я взял с полочки полотенце — только лишь с той целью, чтобы девушка не задавала мне лишних вопросов, и открыл дверь. Выйдя в безлюдный коридор, я посмотрел по сторонам и не совсем уверенно направился в сторону ближайшего умывальника. За моей спиной, где-то в начале вагона, недалеко от купе проводницы, клацнула защелка двери. Я обернулся. Неприятное чувство, словно за мной кто-то следил, охватило меня. Там, в первых купе, могла находиться лишь Мила, дама в очках.
Повинуясь странному желанию ворваться к ней и застать ее за каким-то порочным занятием, я повернулся и медленно пошел по коридору. Но не успел сделать и трех шагов, как даже не услышал, а почувствовал, что сзади на меня стремительно надвигается что-то большое и страшное.
Я обернулся и невольно вскрикнул, с трудом узнав Влада с залитым кровью лицом.
Он не был похож на самого себя. Грудь вздымалась и опускалась от частого дыхания, глаза беспокойно бегали, а когда он схватил меня за плечо, я заметил, что его пальцы дрожат.
— Здесь никого не было?! — отрывисто прошептал он.
— Что с тобой?! — воскликнул я, глядя на голову Влада и пытаясь найти рану.
— Долбанули по балде, — произнес он. — Чем-то тяжелым.
— Кто?!
— Да не знаю я! Давай пройдем в тамбур, посмотрим.
— Куда тебе идти! — крикнул я, хватая Влада за руку. — Тебя перевязать надо. Может, у тебя дырка в голове?
За нами кто-то приглушенно вскрикнул. Я обернулся и увидел Лесю, вышедшую из умывальника. Обеими руками она прижимала ко рту полотенце. Ее блеклые, отмытые от косметики глаза, выражали немой ужас.
— Не ори! — махнул на нее Влад. — Марш в купе!
— Что с тобой? — негромко простонала она.
— Послушай, — обратился я к девушке, — если у тебя есть бинт и вата, принеси, пожалуйста.
Леся, все еще не в силах оторвать взгляда от окровавленной головы Влада, медленно поплелась в свое купе.
— Сядь! — приказал я Владу, оттягивая откидной стульчик, и, когда мой друг сел, осмотрел рану. На затылке, чуть выше уха, чернел рубец длиной в три-четыре сантиметра. Кровь уже не шла, запекшись вишневым сгустком. Слипшиеся волосы торчали короткими шипами.
— Ну, что там? — спросил Влад. — Мозги вылезли?
— Кажется, только кожа распорота, — ответил я. — Удар пошел по касательной, это тебя и спасло. Попал бы он по темечку— раскроил бы череп.
— Что-то очень тяжелое было, — сказал Влад, сидя смирно, как на приеме у врача. — Мне показалось, что башка взорвалась.
— Так где тебя долбанули? Ты что, спал?
— Да не спал я! — дернул головой Влад и, покосившись на дверь купе, в которое зашла Леся, добавил тише: — В общем, эта моя пигалица пошла в умывальник… А заводная баба, скажу тебе! Она такое вытворяла! — отвлекся от темы Влад, и я понял, что положение его не столь тяжелое, как могло показаться.
— Ну, дальше!
— Она вышла, а дверь за собой не закрыла. А я лежал на спине головой к окну и, естественно, ничего не видел. Минуты три прошло или пять, и мне по балде ка-а-а-к…
— Ты что, даже шагов не слышал?
— Нет, ничего не слышал. Мне кажется, я даже на пару минут отключился. И, знаешь, я не то, чтобы увидел, а скорее почувствовал, что человек был огромный, сильный, какой-то темный…
— Тише, не ори! — придержал я эмоции Влада, оглядываясь по сторонам. — Не нравится мне все это.
— А мне, думаешь, нравится?
Из купе вышла Леся. Я не мог не заметить резкую перемену в ее настроении. Она уже не смотрела на Влада со страхом и сочувствием. Глаза ее, как в момент нашей первой встречи, горели жестоким мстительным огнем. Швырнув мне в лицо упаковку стерильного бинта, она зло спросила:
— Регина где?
— В нашем купе, — ответил я.
Девушка прошла мимо нас, обдав запахом цветочного мыла, и рванула ручку двери на себя. Регина, совершенно голая, ослепленная ярким светом коридора, отшатнулась от прохода и, глядя дурными глазами на подругу, стала натягивать на себя простыню. Она ожидала увидеть меня, а увидела Лесю с таким нехорошим выражением на лице. Я бы тоже испугался.
— Поздравляю! — язвительно сказала Леся Регине. — Нас обокрали. Мой кошелек пуст.
Регина ахнула и, забыв про стыдливость, на ходу упаковывая себя в простыню, кинулась в коридор. Влад оживал прямо на глазах. Успев разглядеть некоторые фрагменты ее тела, он с мужской солидарностью глянул на меня и подмигнул.