Трудности начались сразу. На московском вокзале, куда поздним вечером пришел ее поезд, шла облава на бомжей. Попутно стражи порядка хватали дешевых вокзальных проституток, гоняли неряшливых цыганок, обвешанных чумазыми ребятишками, задерживали для проверки документов «лиц кавказской национальности»… Строго говоря, Аза по внешнему виду не «тянула» на подозрительный элемент. Но молоденький сержант, подумав, решил отнести ее к последней категории: не азербайджанка ли, симпатичная такая, курсирует между этническими преступными группировками?..
В очереди на «выяснение личности» она просидела среди откровенных отбросов общества и таких же, как она, без вины виноватых «подозрительных» всю ночь.
В пять утра решила плюнуть на все и попробовать. Встала с затертой многочисленными задами обшарпанной скамьи, подхватила свою дорожную сумку и подошла к дежурному лейтенанту. Тот поднял на нее взгляд и… оцепенел. Глаза девушки полыхали черным огнем. Они притягивали, полностью овладевая его волей.
— Дай мой паспорт! — низким голосом тихо произнесла Аза. — Вот он, справа.
Лейтенант повиновался.
— Выведи меня из отделения!
Дежурный медленно поднялся. В сомнамбулическом состоянии прошествовал вместе с Азой к двери.
— Эй, Макарыч! — окликнули его двое экипированных по полной программе сержантов патрульной службы, перекуривавшие рядом с «обезъянником». — Ничего деваху себе оторвал! А кто за пультом останется сидеть, пока ты ее трахать будешь?
Оба жизнерадостно заржали. Лейтенант же словно не слышал их.
Они вышли на крыльцо.
— Через три минуты ты вернешься обратно! — тем же тоном скомандовала Аза. — И забудешь обо мне. Не было цыганки с чемоданом! Ты понял? Повтори задание!
— Через три минуты вернуться обратно… — пролепетал дежурный, уставившись невидящим взором в рассветную белесую мглу. — Не было цыганки с чемоданом…
— Все верно. Молодец.
Аза сошла с крыльца, спокойно свернула за угол и — растворилась в спящих привокзальных кварталах.
Она довольно быстро сняла комнату у одинокой старушки в Тушино. И начала поиски подходов к Джине, дабы попасть к ней в ученицы, хотя, откровенно говоря, толком не знала, практикует ли подобное наставничество известная целительница.
Аза Парамонова натолкнулась на глухую оборону Джининого окружения. «Стенка» была вполне вежливой и корректной, но, со ссылками на самые разнообразные обстоятельства, непробиваемой. Аза, посетив по рекомендации одного из помощников Джины институт нетрадиционной медицины Бориса Альперина, потолкавшись в кулуарах региональной конференции по биоэнергоинформационному обмену, поняла: мир этот — особый; целители, по-серьезному зарабатывающие на своем ремесле, образуют жесткое конкурентное поле, куда нет входа чужакам. Более того, установив контакт с несколькими выпускницами института, Аза узнала, что вся экстрасенсорная и целительская практика дамочек-учениц Альперина проходит под контролем последнего.
— Он определяет, с кем мы должны работать, с кем — нет. Отдает предпочтение представителям «нового класса», то бишь бизнесменам…
— Ты знаешь, — добавила другая собеседница Азы, — Я благодарна Альперину, что он «подобрал» меня в период жуткой депрессии. Муж мой, офицер — электронщик, неожиданно ушел к другой. По-моему, она чеченка, и тут не обошлось без колдовства. Во всяком случае, — собеседница понизила голос, — я обнаружила свою фотографию, которую Петя, оказывается, носил этой женщине втайне от меня, в довольно странном состоянии: у моего изображения на снимке область половых органов была процарапана какой-то иголкой или булавкой. Это совпало по времени с полным исчезновением месячных. Их нет у меня, сорокачетырехлетней, и по сей день! Примерно тогда же Петя полностью охладел ко мне…
Остались мы с Женькой, сынишкой, одни. Я, без работы, мужа, средств к существованию, была близка к тому, чтобы наложить на себя руки. В этот период моя подруга и привела меня к Альперину. И передо мной будто новый мир открылся! Хотя… знаешь, от эйфории сдерживают некоторые странности: одна из наших предшественниц попыталась работать самостоятельно, вежливо «послав» Бориса Моисеевича, и — сошла с ума; другая дала интервью какой-то газете, рассказав об институте и что-то… вот не помню, что — об Альперине…
— Она сказала, что Альперин заявлял: «переплюсовать» Москву, насыщенную отрицательной энергетикой, могу, мол, за одну ночь, — подсказала ее подруга. — Но не имею право сделать это, потому что некий господин… э-э… то ли Самуэль, то ли Самаэль, мол, запрещает вмешиваться в естественный ход событий.