— Не стоит, Лада Евгеньевна! — Лунников коснулся ее руки. — Так ли это важно? Вы сегодня свою астро-психическую батарею уже «подсадили», ставя мне защиту от считывания. А вам еще Деду купол строить!
В его голосе прозвучало столько теплоты и заботы, что Горюнов невольно почувствовал что-то вроде ревности. Но тут же скомандовал себе: «Тормозни, Серега! Что за непреходящий синдром зятя?! Сглазить хочешь?.. Парень дело говорит. И вообще, если в окружении президента есть такие ребята, значит, не все потеряно! А мы-то эту службу скопищем надутых снобов, профессиональных пустышек считали…»
— А потом — Феофановича «вытаскивать», — закончила, между тем, Лада Евгеньевна мысль Дмитрия. — Если, конечно, успею…
Она вздохнула.
— Я наберу Москву, дабы убедиться, что мое руководство получило эпохальный карт-бланш? — попросил у Ер-киной разрешения Лунников.
Он прошел в соседнюю комнату, где находился телефон, и позвонил генералу Рогову.
— Добрый день, Геннадий Геннадьевич! Я на месте, у меня все по плану. С нашими ребятами пока не связался. Чем закончился поход Васильича?
Рогова было не очень хорошо слышно. Но смысл того, что ответил генерал несколько раздраженным тоном, воспринимался совершенно однозначно: во-первых, Дед разгневался, велел Аржакову «оставить бредовые фантазии, не трогать реформаторов и выполнять функции согласно положению о Службе», а во-вторых, он, Лунников, должен теперь учитывать сложившуюся ситуацию. Последнее, хоть это и не было произнесено вслух, фактически означало свертывание инициированной Роговым операции.
Дмитрий вышел к своим новым друзьям основательно поникший. Да это было не то слово!
Все трое молча смотрели на него, с трепетом ожидая сообщения о высочайшем решении.
— С этого момента, — тихо произнес Лунников, без сил опускаясь на стул, — мы с вами, Господа офицеры, предоставлены в наших действиях только самим себе. И своей совести…
— С Дедом, похоже, уже поработали… специалисты, — помолчав, подавленно добавил он.
Ближе к вечеру Вадик надрался, благо в баре гостиницы оказались солидные запасы его любимого коньяка «Кизляр». А что оставалось делать, раз Лика объявила в любви перерыв, а от совместной прогулки по городу отказалась!
Он поначалу обиделся, но потом заставил себя внять ее объяснениям: Лике надо было дождаться Аркадия Семеновича, с которым уладить какие-то дела, к тому же она вскользь упомянула о месячных. Какие тут могут быть вопросы!..
Вадик, развалившись в кресле, нет-нет да прикладывался к бутылке, глотая мягкую, но с хорошим градусом, ароматную жидкость прямо из горла. По «ящику» кабельное телевидение показывало какой-то импортный эротический фильм. Вадик, наблюдая за телодвижениями обнаженных героев и слушая характерные охи-вздохи, живо вспоминал, как хорошо было ему с Ликой там, в спальном вагоне, и позже — в южнороссийской гостинице… Ликочка!.. Сладкая!.. Неужели же ты четверти часа не найдешь?!.. Ведь способы удовлетворить любимого человека столь разнообразны!..
Он поднялся с кресла и только сейчас понял, что изрядно пьян. Пройдя в ванную, включил холодную воду и сунул голову под кран. Сполоснулся под мышками, взбрызнулся «Олд спайсом», затем натянул на торс свежую футболку. Безуспешно попытался причесать непослушные жесткие кудри.
— Ладно, — пробормотал, — все нормально… все… Она должна понять… Должна…
Вадик вышел в коридор и, выписывая синусоиду, двинулся по мягкой ковровой дорожке к лифтам: Ликин номер находился двумя этажами выше.
В 620-м царила тишина. На стук в дверь ответа не последовало.
«Значит, ушла, — подумал Вадик. — Значит, дела с Аркадием Семеновичем…»
Ему стало безумно жалко себя. Но поднимающуюся из глубины души обиду на Лику он постарался придержать.
— Ладно, — прошептал, прислонившись лбом к двери ее номера. — Подождем… Мы же любим друг друга!.. Все прочее — ерунда… Подождем!
Когда он проходил мимо номера Аркадия Семеновича, его внимание привлекли странные звуки, доносившиеся из-за двери. Он застыл на месте, вслушался… Нет, тишина. Видно, спьяну померещилось.
Вадим хотел было продолжить путь в собственный номер, как вдруг явственно услышал женский вскрик. Это неконтролируемое, животное, сладостно-вожделенное «А-а-а!!!..» было ему слишком хорошо знакомо!