— А как насчет Галины Соколовой? — спросил Алекс.
— Тут свою роль сыграла Бройдер-Ведерникова, — ответил Натаниэль. — Люди, занимавшие номер по соседству с Галиной Соколовой в гостинице «Мацада», думаю, опознают в ней некую Эстер из Министерства абсорбции, приходившую к ним в день убийства их соседки. Вот типичное заблуждение: надежда, что сбитые с толку репатрианты не запомнят нового человека.
— А разве это не так? — спросил Алекс.
— Просто «нового», конечно, не запомнят, но человека, который в чужой стране обратится к ним на родном языке и постарается помочь — или сделает вид, что поможет, — как же такого человека не запомнить?
— А кто из них все-таки убил?
— Она, — коротко ответил Розовски. — Моше проверил, на месте ли Галина. Немного посидел, выпил чаю. В это время Бройдер-Ведерникова ходила по номерам, представляясь сотрудницей Министерства абсорбции. Когда Левински ушел, она вошла в номер Соколовой и с порога выстрелила в нее.
— Почему она? Почему не Габи?
— Именно потому, что Габи не сработал так, как следовало, она и решила сделать это сама. Вообще, думаю, она не очень высокого мнения о мужчинах. В том числе и о своих сообщниках. На суде она постарается доказать, что убийца — Моше. На самом деле это не так.
— Ты уверен?
— Уверен. Когда он направил на меня револьвер, то забыл взвести курок. А у него — и, кстати, у Розенфельда тоже — были бельгийские «браунинги» образца 32-го года, почти немодернизированные. Они не стреляют, если не взвести курок. Левински так и держал меня под прицелом, не зная, что револьвер не выстрелит. О чем это говорит?
— Нет опыта в таких делах.
— Именно. А вот она сразу же взвела. И выстрелила без особых проблем. Так что Моше был, так сказать, мозговым центром.
— Почему она убила его? — спросил Маркин после паузы.
— Потому что почувствовала, что он может сделать козлом отпущения ее. Он собирался уехать из страны. Без нее, разумеется.
— Я понимаю, но… почему не тебя?
— И что дальше? Из моего рассказа она поняла, что кассеты, уличающие ее, находятся в моем сейфе. Кроме того, Габи.
— А что Габи?
— Габи мог ее вспомнить.
— Каким образом?
— В кабинете Яновски есть фотография, сделанная в казино отеля. «Элеганс». На заднем плане, за игорным столом, можно разглядеть и Ведерникову с мужем. Габи мог запомнить ее. Не как «заказчицу», естественно, — как женщину, виденную им в Турции. Мужчины лучше запоминают женщин, чем мужчин. Нет, ей нужно было избавиться от Моше и убедить меня в том, что она ни в чем не виновата. Ну, почти ни в чем.
— Так что же, — хмуро спросил Маркин, — ты специально спровоцировал ее на убийство? Извини, но как-то все это… — Он не договорил.
— Нет, — ответил Натаниэль. — Сейчас мне кажется, что нет. Вернее, я хотел в разговоре дать ей понять, что помогать Моше не стоит. Не в ее интересах. Но я вовсе не рассчитывал, что она отреагирует так бурно. Провоцировать ее на убийство… Нет, в этом не было нужды. Я же говорю: мне сразу стало понятно, что Моше не умеет обращаться с оружием. Я в любой момент мог бы его скрутить. Запросто.
Маркин вдруг издал короткий смешок.
— Ты чего? — Натаниэль недоуменно воззрился на помощника.
— Трагическая ирония — так, кажется, говорят?
— О чем?
— Ну вот о подобных случаях. Этот мозговой центр оплатил расследование, которое, в конечном итоге, привело его к гибели.
— Ах да, спасибо, что напомнил. — Розовски вытащил из заднего кармана джинсов потертый бумажник, извлек из него чек. Развернув его, внимательно перечитал, после чего решительно порвал на мелкие кусочки.
— С ума сошел? — вяло возмутился Маркин. — Это же десять тысяч!
— Черт с ними, — сказал Натаниэль. — Зато теперь я чувствую себя значительно лучше.
Они замолчали и больше до самого аэропорта не разговаривали.
Уже подъезжая к «Бен-Гурион», Алекс спросил:
— А зачем мы приехали в аэропорт?
— Сегодня возвращается из Москвы Белла Яновски.
Маркин покосился на цветы, купленные Натаниэлем по дороге. Заметив его взгляд, Розовски пояснил:
— Нормальная вежливость. И нечего на меня так многозначительно посматривать.
— А что, — спросил Алекс, — она все-таки замешана в этом?
— Думаю, что нет, — ответил Натаниэль по возможности нейтральным тоном. — Но один вопрос остался без ответа.