— О, черт… — простонал Розовски. — Я смогу наконец поработать или нет?!
На пороге стоял Алекс Маркин. Увидев не очень довольное лицо шефа, он виновато улыбнулся:
— Извини, Натан, ты, наверное, хотел отдохнуть, но я…
— Ничего, все в порядке, — прервал его Розовски. — Просто у меня болит голова. Проходи, я же сам тебе приказал. Какой может быть отдых? Отдыхать на том свете будем. Надеюсь, нескоро. Проходи. Я как раз собирался ужинать, поужинаем вместе.
— Спасибо, я не голоден.
— Зато я голоден. А с начальством не спорят. Не хочешь есть — чаю выпьем. Или еще чего-нибудь. Ты как насчет пятидесяти граммов, а?
Маркин пожал плечами.
— Вот и отлично. Посиди тут, в кресле, я сейчас принесу.
Он вернулся на кухне, поставил на поднос тарелку с бутербродами и две рюмки, достал из холодильника початую бутылку «Кеглевич-Лимон».
Алекс поморщился:
— Женская водка. Сладкая и слабая.
— Чем богаты. — Натаниэль поставил поднос на журнальный столик. — В следующий раз принесешь сам. И запомни: начальство любит подношения. К начальству с пустыми руками не ходят. Тем более, вечером. Учти.
— Учту.
Розовски налил.
— Давай. Потом о делах.
Они выпили.
— Ну что? — спросил Маркин. — С чего начнем? Ты расскажешь, чем мы занимаемся на этот раз? Или я расскажу о компании «Интер»?
Розовски вздохнул.
— Давай по очереди, ладно? Сначала рассказываешь ты, а я слушаю. Потом…
— Потом наоборот, — подсказал Алекс.
Розовски покачал головой.
— Потом ты пойдешь домой, а я высплюсь. А вот завтра, возможно, рассказывать буду я. — Он сел в кресло напротив Маркина, положив ноги на низкий журнальный столик. — Выкладывай.
— Да, в общем-то ничего особенного, — начал Маркин. — Компания «Интер» существует с прошлого года. Точнее, — он вынул из кармана блокнот, заглянул в него, — точнее, с марта 1994-го. Фирма создана Ари Розенфельдом. — Он оторвался от записей, коротко взглянул на Розовски. — Это которого неделю назад нашли на вилле в Кесарии. Мертвым.
Натаниэль никак не отреагировал на эти слова.
— Ну, вот… — Алекс продолжил после небольшой паузы: — «Интер» сначала занимался поставками в Россию продуктов питания. Ну там — супы «Осем», кофе, конфеты, прочие сладости. Апельсины. Потом — банковские операции. «Интер» — соучредитель совместной российско-израильской финансовой компании «Ари». — Маркин снова оторвался от записей. — Между прочим, компания недавно обанкротилась.
— Никогда о такой не слышал, — заметил Розовски.
— Да их там сейчас как собак нерезаных, — Маркин засмеялся. — Смотри программы российского телевидения.
— Смотрю, — сказал Розовски. — Что значит — обанкротилась?
— Объявила о своем банкротстве. Совет директоров исчез. Ну, там это часто бывает.
— Розенфельд был членом совета директоров?
Маркин покачал головой.
— Насколько я знаю, нет, — ответил он. — Он был только в числе учредителей. В самой деятельности компании участия не принимал. Хотя и дал ей свое имя в качестве названия.
— Зачем? — недоуменно спросил Розовски. — Он что, был очень тщеславным? Хотел увековечить свое имя для потомков?
— Не знаю. Может, дело в обстоятельствах личной жизни, я сейчас расскажу…
— Расскажешь, но сначала — о компании.
— Мне пока не удалось установить, кто выступал соучредителем с российской стороны. — Маркин замолчал.
— По России все? — спросил Натаниэль.
— Поставка медикаментов. Теперь — все.
— Понятно. Чем они занимаются у нас?
— Здесь, в Израиле, точный профиль компании определить трудно. Тут и автосервис, и сеть заправочных станций, и прочее… Переходим к руководству?
— Валяй, переходи.
— Президент фирмы, стало быть, Ари Розенфельд. Репатриировался в 1989 году. Уроженец Москвы. Сорок два года. Окончил Первый медицинский, работал врачом-терапевтом. Разведен. Жена, Галина Соколова, живет в Москве. Врач-анестезиолог. Розенфельд регулярно переводил ей деньги.
— Много? — спросил Розовски.
— Когда как. От двухсот до пятисот долларов в месяц. В общем, немало. Для московского врача, во всяком случае.
Натаниэль кивнул.
— Дальше.
— Их дочь…
— Дочь? Есть еще и дочь?
— Да, Елена Соколова, студентка, живет в Москве, вместе с матерью. Двадцать один год. Когда я говорил о том, что имя компании он дал по личным причинам, то имел в виду ее.
— В каком смысле?
Маркин немного подумал.
— Ну, понимаешь, — сказал он. — Чувство уязвленного самолюбия, желание произвести впечатление на дочь… Не знаю, это мне просто так кажется. Личная жизнь здесь, в Израиле, у него складывалась не очень. Новой семьей не обзавелся. Ну вот… Так мне, во всяком случае, кажется.