— Очень похоже… — пробормотал Розовски. — То есть я имею в виду, что он, похоже, прав.
— Этого я не знаю. И еще он сказал, что утром непременно у тебя появится.
— Где?
— В офисе, где же еще.
— Ладно, Офра, спасибо. Мне пора. Я еще позвоню.
— А что говорить, где ты сейчас и когда появишься? — поинтересовалась Офра. — Ты с такой скоростью вылетел из агентства, что я даже не успела спросить.
— Где я? — Натаниэль плотнее прижал к уху аппарат, пытаясь одной рукой вывернуть руль так, чтобы не столкнуться с нахальным жучком-«фольксвагеном». Ему это удалось почти чудом. — Я… Послушай, Офра, мне некогда. Я спешу на встречу с клиентом.
— Или клиенткой.
— Угадала.
— Значит, я была права! — торжествующе сказала Офра.
— Не болтай глупостей, — посоветовал Натаниэль и отключился. Во время всего разговора он бестолково кружил по пятачку перед «Маца-дой», пытаясь найти место для стоянки. Среди тесно прижавшихся друг к другу автомобилей выделялись несколько маршрутных такси с тюками и чемоданами — видимо, недавно доставили репатриантов из аэропорта «Бен-Гурион».
Наконец, решившись, Натаниэль ринулся в довольно узкий промежуток между маршрутками, немного поругался с таксистами — те крыли его лениво: то ли из-за жары неохота было скандалить всерьез, то ли ругались просто по привычке. Выключив со вздохом облегчения двигатель, Розовски хлопнул дверцей и направился в высокую вращающуюся дверь.
Вестибюль отеля встретил его ровным сдержанным гулом, столь плотным, что Натаниэль в первую секунду оторопел. Его толкнули в спину, буркнули что-то, похожее на извинения, он поспешно отошел в сторону и осмотрелся. Относительно просторный и комфортабельный — при внешней неказистости здания — вестибюль был настолько полон людьми, что казался, скорее, залом ожидания аэропорта в нелетную погоду.
— Фима, где наши вещи?! У нас было шесть мест — пять сумок и Тимошка! — услышал он истошный крик прямо над ухом и испуганно отскочил в сторону, едва не опрокинув пирамиду из доброго десятка разномастных чемоданов.
— Массовая эвакуация евреев, — пробормотал он. — Скорая помощь имени Теодора Герцля…
Конечно, было интересно узнать, кто такой Тимошка: попугай, котенок или внук? Он покачал головой и направился к стойке.
Слава Богу, у стойки царило относительное спокойствие. Натаниэль дождался, пока очередной репатриант, с ошалевшими от резкой перемены обстановки глазами, заполнит необходимые документы, и протиснулся к портье.
Портье, мужчина лет тридцати, смуглый, с такими же ошалевшими, как у его клиентов, глазами, уставился на Розовски.
— Мне нужно в триста двенадцатый номер, — сказал он портье.
— Даркон! Паспорт! — сказал тот, явно не понимая нормального иврита.
— Послушайте, — терпеливо начал объяснять Натаниэль. — Я не репатриант. У меня здесь встреча. Мне нужно в триста двенадцатый номер. На каком это этаже?
В глазах портье мелькнуло что-то человеческое, его взор прояснился.
— Еще раз, пожалуйста, — сказал он.
— Триста двенадцатый номер, — внятно произнес Розовски. — Где он расположен? У меня там встреча.
Портье молча указал рукой в сторону лифта:
— Третий этаж.
— Госпожа не выходила? — спросил Розовски на всякий случай.
— Кто?
— Женщина, живущая в нем.
— По-моему, нет.
— Так… Скажите, пожалуйста, у нее сегодня были гости? Может быть, кто-нибудь спрашивал? Ну, там… — Натаниэль сделал неопределенный жест рукой. — Не помните?
Портье посмотрел на него с невероятным изумлением.
— Вы с ума сошли! — сказал он.
— Разве? — Натаниэль удивился.
— Вы бы по сторонам смотрели, — посоветовал портье.
— А в чем дело? — Розовски энергично повертел головой. — Я что, перехожу через мостовую?
— Вы думаете, я могу хоть что-то запомнить в этом балагане? — с отчаянием в голосе произнес портье. — Дай Бог с приезжающими разобраться. Тут одних русских понаехало!
Розовски еще раз огляделся. Представитель гостиницы «Мацада» был, безусловно, прав.
— Это только сегодня или всегда? — спросил он.
— Можно сказать, что всегда, — ответил портье. Он явно обрадовался передышке и возможностью переброситься парой слов с нормальным человеком. — Министерство абсорбции арендует у нас часть номеров.
— Значит, не помните, — грустно заключил Розовски. — Ну, что ж…
— Если у меня никто не спрашивал… — Портье задумался. — Какой номер вы назвали?
— Триста двенадцатый, — с надеждой в голосе повторил Розовски. — Дама недавно приехала.