— Шмулик Бройдер живет… то есть жил с женой в Рамат-Авиве, — сказал Маркин. — Переехал туда недавно, в позапрошлом месяце.
— Ты ходил к нему?
— Естественно. Тебя же долго не было на службе. Я и решил… — Маркин растерянно заморгал длинными ресницами. — А что, не следовало?
— Конечно, следовало, не обращай на меня внимания… — Розовски потер виски, поморщился. — Голова раскалывается. Сумасшедший день. Два сумасшедших дня, — поправился он. — Один клиент требует заранее установленных результатов расследования, другой клиент, вернее, клиентка, она же — подозреваемая, дает себя ухлопать, едва прилетев в Израиль. Третий… — Он обреченно махнул рукой. — Может, на них наш климат так действует, а?
Маркин улыбнулся и пожал плечами.
— Ты сам сколько здесь? — спросил Розовски.
— Пять лет. А кто это дал себя ухлопать? — с любопытством, впрочем, достаточно академическим, спросил Маркин.
Розовски вздохнул.
— Выкладывай. Что собой представлял этот Бройдер?
— Да, в общем, малоприятная фигура. Из тех, знаешь, кто приехал в страну с надеждой быстро разбогатеть, по возможности ничего не делая.
— Таких много.
— К сожалению… Так вот, за те четыре года, что он здесь, он попадал в поле зрения полиции по меньшей мере трижды. Правда, его ни разу не судили, но задерживали, как я уже сказал, трижды…
— По каким делам?
Алекс махнул рукой.
— По традиционным, — сказал он — Проститутки из России, попытка наладить игорный бизнес — бездарная, кстати, попытка, он наступил на мозоль здешним ребятам. Хорошо, что Израиль — не Россия, остался жив. Что еще? Торговля некачественными товарами. Но все это — в самом начале репатриации. Потом как будто остепенился. Устроился на работу. В строительную компанию, прорабом. Он в свое время закончил строительный институт.
— Бывал в России?
— Нет.
— Был стеснен в средствах?
— В том-то и дело, что нет. Вернул все кредиты, купил приличную квартиру, недавно поменял машину.
— Так… — Розовски подошел к письменному столу, некоторое время рассматривал разложенные бумаги. Взял одну, поднес к глазам. — Ты не знаешь, он когда-нибудь имел контакты с компанией «Интер»?
— Не знаю.
Вошла Офра с подносом, на котором стояли две чашки кофе, молочник и сахарница. Молча поставила поднос на стол и так же молча удалилась.
— Как будто все, — Маркин положил в кофе сахар, добавил немного молока.
— Значит, когда, говоришь, он образумился?
— Когда? — Маркин наморщил лоб. — Не менее двух лет назад. Что-то его, видимо, осенило.
— Или кто-то.
— Или кто-то.
— Та-ак… — Розовски похлопал себя по карманам. — У тебя есть сигареты?
Маркин виновато развел руками.
— Я же курю трубку, — сказал он.
— Трубку? Почему трубку? — Розовски непонимающе уставился на него. — Какую трубку?
— Курительную, конечно. Табак «Кэптен Блэк», а что?
— Нет, ничего… Послушай, — сказал Натаниэль. — Будь другом, сгоняй за сигаретами. У меня кончились, а мне еще сидеть всю ночь над этими листками. Я пока позвоню кое-куда.
— Хорошо, пожалуйста, — сказал Маркин. — А какую клиентку ухлопали?
— Расскажу, когда вернешься. Давай скорее, а то у меня уже уши опухли.
Когда Маркин вышел за сигаретами, Розовски позвонил Амосу.
— Амос? Хорошо, что ты еще не ушел. Передай Нахшону, — сказал он, — что главная подозреваемая сегодня отправилась вслед за мужем.
— Что ты имеешь в виду? — переполошился Амос. — Какая подозреваемая? За каким мужем?
— Галину Соколову сегодня застрелили в номере отеля «Мацада». Так что, скорее всего ее можно исключить из списка подозреваемых. И еще спроси у него: в связи с этим остается ли наш договор в силе? Если да, то я продолжаю расследование.
Амос помолчал немного, переваривая новость, потом осторожно спросил:
— Откуда ты звонишь?
— Из офиса.
— Будешь там?
— Да. Еще с полчаса.
— Я все передам вице-президенту, — сказал Амос. — Тебе нужна какая-то помощь?
— Об этом поговорим только после того, как твое начальство примет решение — контракт продолжает действовать или аннулируется. Пока, — он положил трубку.
— Боже мой, где ты выискал эту гадость? — спросил Розовски, получая от Маркина пачку «Ноблесс».
Алекс развел руками.
— Я же говорю — в сигаретах я ничего не понимаю.
— Скажи лучше — пожадничал, — проворчал Розовски, распечатывая сигареты. — Ладно, я шучу, мне сейчас все равно что курить. Офра ушла?