Если Давид был удивлен его визитом, то виду не подал. «Собственно, с чего бы ему удивляться? — тут же подумал Розовски. — Именно этого он вчера и ожидал».
Если кто и был удивлен по-настоящему, так это Габи Гольдберг. Натаниэлю показалось даже, что он был не только удивлен, но и встревожен.
— Натан? — растерянно спросил он. — П-привет… Что-то случилось?
— Что у нас могло случиться, Габи? Все по-старому, вспоминаем тебя. Офра передавала особый привет и даже велела поцеловать, но, я думаю, целоваться не будем.
Габи коротко рассмеялся.
— Кстати, я хотел бы у тебя кое-что узнать, но это — так, при случае, — сказал Натаниэль. — А сейчас — извини, у меня к Давиду дело. Ты не торопишься никуда?
— Нет.
— Вот и славно, поговорим, хорошо?
— Хорошо… — ответил лаборант, и напряженность, чувствовавшаяся во всей его фигуре, усилилась.
Коротко кивнув сыщику, Гофман пригласил его к себе в кабинет, сказав по дороге лаборанту:
— Поработай без меня, Габи, я несколько минут буду занят.
Натаниэль вежливо улыбнулся в ответ на удивленное пожатие плеч Габи и направился в указанном направлении.
— Н-ну? — спросил Давид, усаживаясь за стол и усаживая Натаниэля в кресло напротив. — С чем пожаловал? Есть какие-то идеи?
— Да так, — неопределенно ответил Розовски. — Ни с чем. Никаких идей. Так… осмотреться, — он окинул внимательным взглядом кабинет руководителя лаборатории. — Это произошло здесь?
Гофман кивнул, его лицо немедленно помрачнело.
— На этом самом месте, — сказал он.
— На каком?
— Михаэль сидел здесь, за моим столом, в моем кресле, — пояснил Гофман. — Книга лежала перед ним.
— Раскрытая на последней странице, — подхватил Розовски. — Это я уже знаю… Можно взглянуть? — Он встал.
— Конечно, смотри! — Профессор тоже поднялся, вышел из-за стола. — Пожалуйста… если это поможет.
— Спасибо. — Розовски наклонился над гладкой пластиковой поверхностью стола. Да нет, вряд ли он здесь найдет что-нибудь. Он зачем-то поднял одну за другой три папки, лежавшие на краю стола, быстро перелистал их. Положил на место. Повернулся к Гофману: — А где сейчас книга?
— Где ж ей быть? Там же, где была до этого, — в сейфе. Хочешь взглянуть?
Розовски кивнул, сел в кресло.
— Габи! — крикнул профессор. — Будь добр, принеси книгу, которую нам прислали из Института изучения еврейской культуры в диаспоре!
— Минутку! — тотчас откликнулся Габи.
Розовски побарабанил пальцами по крышке стола. Выдвинул ящики из тумбы, присвистнул при виде фантастического беспорядка.
— Ты проверял, из стола ничего не пропало?
— Ничего. Почему ты спрашиваешь?
— Так, на всякий случай. Скажи, — спросил Натаниэль, — а тебе не приходило в голову, что причины всех этих смертей, пусть и связанные с книгой, имеют несколько иную, скажем, более материальную причину, чем заклятие, проклятие и прочие каббалистические тайны?
— Например?
— Например… почему бы не рассмотреть гипотезу о том, что страницы книги были пропитаны смертельным ядом. Ты, наверное, слышал о подобном использовании ядов. Если не ошибаюсь, так был убит какой-то из французских королей. Я это помню еще из университетского курса криминалистики.
— Карл Девятый, отец Варфоломеевской ночи, — подсказал Гофман.
— Вот-вот. Не исключено, что дозировка яда могла быть такой, чтобы приводить к смерти лишь при прочтении или хотя бы перелистывании всех страниц книги, — сказал Розовски.
— Как же ты объяснишь аналогичный эффект, вызванный копией, по меньшей мере дважды — в истории германского теософа и моего лаборанта? — спросил профессор.
— Н-ну… — Детектив покачал головой. — Это-то как раз не проблема. Представь себе, что никакого проклятия не было. И книга «Сефер ха-Цваим» вообще была написана в XIX столетии. Кстати, и экспертиза это подтверждает. Например, кто-то из врагов Генриха фон Хаммершильда, зная о его страсти к поискам и собирательству оккультных, в том числе каббалистических книг, через подставных лиц распустил слух об этой книге и загадках, ее сопровождающих. А потом взял да и подсунул знатному коллекционеру отравленную подделку. А?
— А смерть Корна?
Розовски развел руками:
— Сделанное единожды могло быть сделано и дважды. Может быть, история с Хаммершильдом вымышлена точно так же. С моей точки зрения, неоспоримым фактом в этой истории пока что является только, увы, смерть этого парня, твоего лаборанта.