— И что вы намерены предпринять, шеф?
— Как что? — изумился Тати. — Я думал, тебе это пригодится для коллекции.
— Для шутки это слишком мрачно, — заявил сержант. — А что, если этот псих действительно…
— Псих — это ты, — буркнул Тати и выбросил листок в корзину. — Не хочешь, не надо. Иди тогда, почисть свой карабин.
Шутка была древней, как полицейский участок, и столь же безвкусной. Донати покачал головой и покинул кабинет бригадира.
Ночь Рождества прошла без особых происшествий: шестеро пьяных, отвезенных по домам, и три выбитых зуба у хозяина кафе «Матильда». Следующий день бригадир провел, разъезжая с женой по многочисленным родственникам, и решил, что Рождество, вообще говоря, довольно скучный праздник. Утром 26 декабря он явился на службу не выспавшись, обнаружил на столе неразобранную почту за два дня и решил было выбросить все сразу, чтобы не мучиться. Сверху, однако, лежал пакет с эмблемой муниципалитета, и Тати отказался от своего намерения. Под пакетом бригадир обнаружил конверт с напечатанным на принтере адресом, небрежно вскрыл, разорвав почти пополам, и прочитал:
«Поскольку в «Новостях» не было объявления с указанием хода, судья матча приравнивает это к неявке противника. Поскольку белые сделали первый ход, неявка, согласно правилам ФИДЕ, означает поражение черных в первой партии. По условиям матча, белые получают право на убийство, которым и намерены воспользоваться в ночь с 25 на 26 декабря 1996 года. Во второй партии белые фигуры — у полиции. Предлагаю сделать первый ход, опубликовав его в номере «Городских новостей» за 27 декабря».
— Черт! — взревел бригадир. — Да он совсем спятил! Сержант!
Донати явился через минуту, без липшего энтузиазма. Текст письма он прочитал внимательно и сказал упавшим голосом:
— Я же говорил вам, шеф, нужно было сыграть. А что, если он действительно…
Тати выразительно постучал костяшками пальцев по своей голове.
И в это время зазвонил телефон.
Труп Пьеро Каппучилли, аптекаря, был обнаружен за прилавком его заведения в восемь часов десять минут утра, когда явился первый покупатель. Аптекарь лежал с пробитой головой в луже крови. Полицейский врач заявил, что удар был нанесен тяжелым тупым предметом, но бригадир видел это и сам. Никаких «тупых предметов», которые могли бы послужить орудием убийства, обнаружить не удалось. На стекло прилавка скотчем был приклеен лист бумаги с текстом, отпечатанным на принтере:
«Плата карабинеров за проигрыш в первой партии».
Без подписи.
— Придется отнестись к этому маньяку серьезно, — мрачно сказал бригадир Тати, собрав у себя начальников участков. — Жаль, конечно, что не сохранилось первое письмо, сейчас было бы больше материала для экспертного анализа, но, возможно, и на основании этих двух текстов удастся выявить принтер, на котором они были распечатаны…
Эксперт по уголовным делам Ренато Капекки тяжело вздохнул: он не представлял, как это можно сделать. Теоретически, конечно… Но на практике не станет же бригадир врываться в дома почтенных граждан (а у непочтенных просто нет компьютеров) и производить контрольные распечатки. Можно проверить лишь принтеры мэрии, муниципалитета, полиции и прочих государственных учреждений, но если даже этот убийца — маньяк, то не настолько же, чтобы сидеть за клавиатурой в приемной мэра и рисковать, что любой посетитель через его плечо увидит на экране текст послания в полицию…
— Далее, — сказал бригадир Тати. — Убийца — мужчина высокого роста, не меньше метра восьмидесяти, судя по характеру удара. Покупает газету «Городские новости»…
Тут бригадир запнулся, поскольку вспомнил, для чего, собственно, убийца покупает именно эту газету.
— И главное, — Тати вытащил из папки и положил перед собой пришедшее почтой послание. — Это отправлено вчера вечером. В какой именно ящик было опущено письмо, сказать сейчас невозможно. Текст будет передан экспертам, и они нам скажут, псих это писал или нормальный человек. Но что нужно решить незамедлительно… — бригадир помедлил. — Будем мы играть с этим идиотом в шахматы или нет, черт возьми?
— А разве у нас есть выбор? — пожал плечами эксперт Капекки. — Если завтра в газете не появится наш первый ход, этот негодяй убьет еще кого-нибудь, вы в этом сомневаетесь?
— Даже если бы я сомневался… — начал бригадир и махнул рукой. Он оглядел сидевших перед ним сотрудников и спросил с ледяной усмешкой: — Так кто из вас, господа, возьмет на себя эту миссию? Ставка — человеческая жизнь. Неизвестно чья. Не исключено, что кого-то из наших близких. Очень надеюсь, что, пока будут делаться ходы, нам удастся вычислить этого негодяя. Но… Я не умею играть в шахматы.