Но на этот раз Файтер рвался познакомиться со случившимся поблизости псом, тоже бультерьером. Владелица пса чем-то напоминала каравеллу: была так же широка и крутобока; позади — высокая корма, спереди — туго надутые паруса живота и грудей. Собачка ее так заинтересовалась Фаем, что каравелла неслась к Безменову на всех парусах.
Поэт между тем начал читать одно из своих стихотворений: «Умерли все: Абай, Абеляр, Аввакум, Август, Авель, Авенариус, Аверченко, Авиценна, Авогадро, Аврелий…»
Геннадий Азарович нехотя выключил старенький «Кварц».
Сука, должно быть. Да еще и с течкой. А Фай не любит, когда его оттаскивают от сук.
— Здравствуйте, — вежливо поклонился Безменов хозяйке. — У вас мальчик или девочка?
В это время предмет симпатии Фая повернулся к кобелю мордой, к Безменову хвостом, и Геннадий Азарович понял, что не ошибся.
— Девочка, — печально ответила пышнотелая женщина. — А у вас, я вижу, мальчик?
— Да, у бультерьеров половые признаки достаточно заметны.
Так же, как и у людей, хотел добавить он, скользнув взглядом по «брамселям» каравеллы. Но не добавил. Прозвучало бы чересчур игриво, а флиртовать с хозяйкой бультерьерки Геннадий Азарович совершенно не хотел. Он знал, что, несмотря на свои сорок пять, все еще нравится женщинам (особенно таким вот, уже вступившим в бальзаковский возраст), но заводить шашни ни с одной из них не собирался. Для этого не хватало ни времени, ни денег, ни, самое главное, желания.
Он теперь даже Фаине, жене, уделял сугубо мужское внимание от случая к случаю. По тем же самым причинам. А еще потому, что Фаина начала к месту и не к месту вставлять фразу: «Мужчина — это тот, у кого есть деньги!». Не к месту — это в присутствии гостей. А к месту… Вспомнить хоть один случай, когда эта фраза из старого анекдота была произнесена Фаиной кстати, Геннадий Азарович не смог.
— Так же, как и у людей! — хихикнула владелица суки. — Вы очень дальновидно поступили, купив кобеля.
Сразу видно, умный человек! — окинула она Безменова взглядом, каким обычно опытный инструктор оценивает экстерьер породистого пса. — А мы вот соблазнились сделать бизнес на щенках — и просчитались.
Собаки закончили процедуру обнюхивания и начали играть, отчаянно мотая короткими, похожими на кошачьи, хвостами.
Люди знакомятся дольше, отметил Геннадий Азаро-вич. Говорим уже пять минут, а имена, заменяющие людям запахи, еще не произнесены.
— Отчего же? За клубного кобеля платят сейчас до тысячи баксов, за суку — пятьсот. Наш, правда, бракованный, за двести уступили, — с ходу выдал он всю необходимую информацию.
Судя по одежде (модные в этом году белые лосины, красивая мохеровая кофта) и украшениям (золото на шее, в ушах и на пальцах обеих рук) дамочка была не ему чета; интересовал ее не мужчина в потертых джинсах и ничем не примечательной майке, а лишь владелец кобеля на предмет возможной вязки. Услышав, что щенок бракованный, каравелла тотчас сменит галс, а Безменов сможет спокойно дослушать передачу.
— И это замечательно, что бракованный! — обрадовалась хоть и не брюлловская, и не блоковская, но все-таки незнакомка. — Ваш кобель может принести денег в три раза больше, чем моя сука при самом удачном раскладе. Если, конечно, он настоящий мужчина, — добавила она, внимательно оглядывая Файтера.
— Смотрите, привязан ли к ошейнику кошелек, набитый деньгами? — усмехнулся Геннадий Азарович. — Моя жена оценивает теперь мужчин только по этому, третичному половому признаку.
— Нет, пытаюсь разглядеть его зубы, — чуть заметно улыбнулась женщина. — Он у вас как, не трус? С другими кобелями не боится драться?
— Нет. Приходится даже в наморднике иногда водить. Недавно одного боксера так покусал… Я имею в виду собаку, а не человека. На людей он пока, тьфу-тьфу-тьфу…
— И замечательно, что покусал! Из него может получиться прекрасный бойцовый пес! Меня, кстати, зовут Розалия Леопольдовна, Розалия Леопольдовна Сидорова, — совсем некстати представилась теперь уже не незнакомка, протягивая руку ладонью вниз. С намеком, значит, на поцелуй руки.
Сделав вид, что намека не понял, Геннадий Азарович представился в ответ и неловко пожал пухлую белую кисть.
— Но вы можете меня звать просто Розой, — ни капельки не обиделась госпожа Сидорова. — Вы ведь не очень любите свою собаку?
— Видеть ненавижу! — честно признался Безменов. — Ее, собственно, жена завела. Но как вы догадались, что — не люблю?
Роза, перехватив поводок другой рукой и откинув со лба крупные завитки роскошных, чуть рыжеватых волос, усмехнулась.