Мы задумались над словами Хедвиг, а Эйнар вставил:
— Стало быть, ей вряд ли мог повредить несвежий рак.
— Конечно, нет, — подхватила Хедвиг, — про раков и говорить нечего. Адель была капризна в выборе раков, она бы за километр учуяла несвежий. — Она растерянно пожала плечами и пробормотала: — Не понимаю… ничего не могу понять…
Наступила мрачная и неловкая тишина, которую нарушил спокойный голос Кристера:
— Скажите, фрекен Гуннарсон, исключено ли, по вашему мнению, что кто-то намеренно отравил Адель Ренман?
Она почти автоматически ответила на его вопрос:
— Вы хотите сказать, комиссар, что… мою сестру убили?
Казалось, это предположение впервые проникло в ее сознание. Краска постепенно исчезла с ее широкого лица. Она приподнялась с таким видом, словно хотела убежать. И на лице ее отразилось наиболее легко узнаваемое чувство, которое человеку труднее всего преодолеть, — страх.
Глава шестая
Опасаясь, что она вот-вот потеряет сознание, Эйнар поспешил подать ей стакан минеральной воды, она выпила воду маленькими глотками, закрыв глаза. Ей стало лучше. Когда же она открыла рот, пришла наша очередь впадать в транс.
— Нет, это вовсе не исключено. Никто из тех, кто знал Адель, не стал бы отрицать, что кто-то мог бы ее убить. Иногда мне самой хотелось это сделать.
В ее голосе не было ненависти, скорее, она просто спокойно констатировала это. И так же спокойно добавила:
— Я понимаю, что это звучит просто ужасно и дико. Но, к сожалению, она вызывала у людей подобные чувства. Понятно, не всегда. Она могла быть очень милой, веселой, гостеприимной и на удивление щедрой, но чаще всего была абсолютно невыносимой.
— Вчера я видела, она вела себя, как диктаторша, как избалованная, невоспитанная девчонка, и удивилась, почему ты до сих пор не уехала от нее, чтобы жить своей жизнью.
Руки Хедвиг дрожали, но она спокойно ответила:
— Если бы я дезертировала, Виви Анн жилось бы еще труднее. К тому же я чувствовала определенную ответственность за Адель. Я переехала к ней, когда она только что овдовела и была тяжело больна. А потом она привыкла, что я всегда рядом с ней. Между прочим, — сказала она со странной иронической гримасой, — я знала, что получу в наследство двести тысяч, и оставалась на своем посту, ведь это деньги немалые.
Подобная откровенность озадачила меня. Быть может, она таким образом хотела скрыть свой страх? И это испугало ее? Вряд ли она испугалась за себя, тогда она не стала бы говорить о своей неприязни к сестре и о наследстве…
Воспользовавшись словоохотливостью Хедвиг, Кристер спросил ее о размере состояния Адели. Но точной суммы Хедвиг не знала.
— Во всяком случае, больше двух миллионов.
— И кроме вашей доли все остальное принадлежит Виви Анн?
— Да, да… — сдержанно ответила Хедвиг.
— А ваш брат… Аларик? Он ничего не получит?
— Не-е-е-ет, вряд ли. Но наверняка сказать не могу.
Тон ее ответов становился все более сдержанным и холодным. Неужели мы близки к разгадке?
Кристер быстро перевел разговор на злополучный ужин:
— Если предположить, пока чисто теоретически, что еда была не просто недоброкачественной, а намеренно отравленной, то история с грибами предстает в ином свете. Была ли у кого-нибудь из гостей возможность положить яд в порцию грибов вашей сестры?
Хедвиг помедлила несколько секунд и вполне логично сказала:
— Была тысяча возможностей подмешать яд в грибы до того, как они попали на стол. Они стояли всю ночь в кладовке. Йерда заглядывала ко мне на кухню, Фея, Виви Анн и Йерк тоже… Сама я хлопотала у плиты и не видела, что делается за моей спиной. Но ведь никто не знал, какая из розеток достанется Адели.
— А кто подавал их на стол?
— Хорошенькая и услужливая няня Феи. Она поставила розетки на поднос и подавала их в произвольном порядке.
— Хедвиг права, — заметил Эйнар, — между прочим, я сам вежливо выбрал розетку и подал ее хозяйке, а потом уже взял одну для себя. И если убийца заранее знал, какая розетка достанется Адели, он был ясновидящий.
Но Кристер не сдавался:
— А в каком порядке вы сидели за столом?
— Я — по левую руку от хозяйки, — пояснил Эйнар, — Йерк Пассас по правую, Аларик Гуннарсон — напротив… Но не думаешь ли ты, что можно сунуть яд в тарелку соседа и никто из присутствующих этого не заметит?
— Не-е-е-ет, — вздохнул Кристер, — хотя меня смущает эта розетка, которую братец Аларик уступил сестре…
Теперь настала моя очередь возражать.