— Мета поставила эту розетку перед ним, он слегка поковырял жаркое вилкой. Но к этому времени он уже так напился, что не смог бы тайком сунуть в еду таблетку или порошок, я бы это заметила. И он вовсе не собирался предлагать Адели съесть его порцию, она сама протянула руку через стол и схватила розетку. Нет, если Адель отравили, то это, без сомнения, случилось, когда мы уже встали из-за стола и разошлись.
— Когда мы пили кофе? — с сомнением спросила Хедвиг. — Но ведь я сама налила ей кофе, и народа в этот момент было много.
Кристер Вийк, единственный из нас, кто никогда не видел Адель Ренман, но хорошо представил ее себе с наших слов, сказал:
— Скорее, ей могли подсыпать яд в бокал. Если не ошибаюсь, она пила коктейль из джина и кока-колы еще до кофе…
Я слегка вздрогнула.
— Да, она ополовинила бокал перед тем, как мы спустились вниз поглядеть на Аларика. Туда еще был подмешан ликер кура-као, зеленый, немыслимого сорта, это был дьявольский напиток даже без примеси яда.
— Кто-нибудь, кроме Адели, пил этот изысканный напиток?
Хедвиг слабо улыбнулась:
— О, нет, остальные были того же мнения, что и Фея. Большинство из нас раньше пробовало этот коктейль в первый и последний раз.
— Значит, было легко отличить бокал Адели с джином, ликером и кока-колой, когда она оставила его?
— Да, он сильно отличался от других по цвету.
— А сколько таких бокалов она выпила в течение вечера?
— Она обычно выпивала только один бокал коктейля, в особенности после того, как пила другое спиртное.
Кристер пристально посмотрел на сине-серые тучи на горизонте и медленно сказал:
— Если Адель Ренман умерла от яда, что еще не доказано, и если яд был у нее в коктейле, что представляется вполне возможным, тогда Фея, очевидно, была свидетельницей убийства…
Я чуть не задохнулась от ужаса и отвращения. Но он безжалостно продолжал:
— Расскажи, что было, когда ты вышла на террасу? В котором часу?
— Ну… я была в комнате Виви Анн. Это было десятичасовое кормление бедной Малявки, я сильно опоздала. Кончила кормить ее в десять минут двенадцатого и сразу поднялась на второй этаж. В большом зале и в соседних комнатах горел свет, и через окна и открытую дверь на террасу мне было видно жемчужное ожерелье Адели и темный напиток в бокале, который она держала в руке. Бокал был полон, я это запомнила, потому что подумала, как бы она не пролила коктейль на свое голубое шелковое платье, ведь она, жестикулируя, велела Йерку позвать всех остальных. Да, там был еще и Турвальд… И Йерда, но она вышла вслед за Йерком, так что мы остались втроем — Адель, я и Турвальд.
— Надо узнать, каким образом она получила этот коктейль. И куда поставила бокал?
— По-моему, на белый столик на террасе. Но точно я не уверена. Ведь ты знаешь, некоторые моменты врезаются в память, а что-то не можешь вспомнить отчетливо.
— В особенности, когда выпьешь лишнее, — бестактно заметил мой муж.
Я проигнорировала его слова и с достоинством сказала:
— Во всяком случае, перед тем, как нам спуститься по лестнице, она поставила бокал, потому что одной рукой взяла меня под руку, а в другой держала сигарету.
— И сколько времени продолжалась суматоха вокруг Алари-ка? Когда Адель вернулась и выпила ожидавший ее коктейль?
Мы с Эйнаром сосредоточенно поглядели друг на друга. Хедвиг машинально взглянула на часы, но никто из нас не мог ответить на этот вопрос. Ведь тогда Хедвиг пошла снова варить кофе, мы с Эйнаром пошли прогуляться по саду и лишь в двенадцать часов все собрались в зале…
Вдруг Хедвиг оживилась.
— Но ведь она именно тогда допила остаток коктейля!
Она торопливо рассказала, что у Адели были свои причуды, например, что она выпивала свой коктейль с джином в два приема.
— Как лекарство. Наверно, так было вкуснее, — Хедвиг печально улыбнулась, — и я помню, что, когда подала ей кофе и попросила отставить бокал, она сначала осушила его до дна.
Кристер задумчиво хмыкнул, а я, как и Хедвиг, оживилась.
— Кто угодно мог отравить коктейль за эти сорок пять минут. Из-за Аларика поднялась такая суматоха, и никто из нас не замечал, что делают остальные.
Кристер вздохнул:
— Боюсь, что Фея права. Определить, что делали присутствовавшие за этот отрезок времени, просто немыслимо. В саду было темно, и вы разбрелись кто куда на сорок пять минут — две тысячи семьсот секунд.
Но в этот невеселый момент к нашему величайшему изумлению на веранде, дверь которой была открыта, прозвучал голос:
— Но после половины двенадцатого никакой убийца не мог прокрасться на террасу. Потому что с этого времени я сидела на диване в зале…