Ночью у нас было множество разговоров на этот счет. Но мы предположили, что убийца первоначально подготовил тело, чтобы утопить его посреди озера. Затем он, вероятно, заметил купальню и решил, что это гораздо более надежный тайник; если дня будут обследовать кошкой, то вполне вероятно, что это маленькое пятнышко в зарослях камыша просто-напросто проглядят.
— Отчего она умерла?
— Чтобы это выяснить, Альгрен произведет сегодня вскрытие. Никаких увечий ей не нанесено. Но есть одно обстоятельство, свидетельствующее о том, что и в этом случае речь идет об отравлении. На ней были чулки, туфли и нижнее белье, но платья не было. И платье мы нашли сегодня в камине для мусора тети Отти. В него были завернуты тряпка для мытья посуды и бутерброд с сыром…
— Бутерброд?..
— Да, обычный черствый бутерброд с ломтиком сыра наверху. Кто-то откусил от него кусочек, не больше.
— Ну, а платье?
— Оно совершенно испачкано. Тетю Отти так сильно рвало, что она не успела прикрыть платье. Тряпка для мытья посуды была еще грязнее. Либо сама Отти, либо кто-то другой воспользовался ею, когда возникла необходимость убрать за ней.
— Снова рвота и грибной яд, — угрюмо сказала я, почувствовав, как горе исчезает, но для того, чтобы смешаться с оздоровительным гневом.
— Да-а. — Голос Эйнара звучал нерешительно. — Но грибной яд действует медленно. Тот, кто заболевает от такого отравления, несмотря на свое дурное самочувствие, имеет еще время и возможность позвонить и позвать на помощь.
Наш разговор прервал Кристер, который вошел в комнату вместе с могучим широкоплечим парнем в сапогах и черном дождевике. Это был окружной полицейский. Он участливо пожал мне руку и сказал с сильным ударением:
— Ну и неразбериха, тут сам черт не возьмет в толк, что произошло. Счастье, что комиссара Вийка… что Кристера угораздило оказаться в Ронсте и неожиданно взяться за расследование.
На это его новый коллега, с которым он перешел на «ты», ответил многозначительным «гм». В отличие от окружного полицейского, Кристер был прекрасно выбрит и безупречно причесан, и, если даже его голубые глаза чуточку потускнели, незаметно было, что он устал.
Сунув голову в комнату, Мета объявила:
— Там околачивается какой-то шикарный тип, говорит, что он — шофер такси. Похоже, у него совесть нечиста.
В комнату вошел нарядный молодой человек в морской фуражке на светлых локонах. Он представился местным водителем маршрутных такси: мол, он слышал в торговой лавке, что полиция ищет контакта с теми, кто видел Отти Юртсберг на прошлой неделе в понедельник или во вторник.
— Видеть ее я не видел, но говорил с ней, и подумал, что, может, вернее всего сообщить об этом деле, ведь я уже тогда решил, что немного странно и вовсе не похоже на фрекен Юртсберг так капризничать…
— Стоп, Алекс, — властно прервал его окружной полицейский, — и давай все по порядку. Когда ты с нею беседовал?
— Да… ведь сначала она позвонила мне в субботу и заказала поездку в Упсалу на вторник на семь часов утра. Сказала, что хочет попасть в город пораньше, потому что у нее куча дел перед ночным поездом в Испанию. И моя жена, которая ныла два года подряд, что хочет в Италию, болтала с ней полчаса. А потом, в понедельник вечером, она позвонила снова и отменила поездку.
Кристер заинтересованно посмотрел на него поверх своей трубки.
— А в котором часу вы беседовали?
— К счастью, я могу абсолютно точно ответить на вопрос, потому что это случилось в ту самую минуту, когда я собирался ехать за гостем торговца в центре города. Было двадцать минут девятого.
— И что она сказала?
— Она сказала: «Я ужасно огорчена, господин Андерссон, но вынуждена изменить свои планы и поехать утром, к сожалению, не смогу».
Я сказал тогда, что для меня это никакой роли не играет, но все-таки, больше из вежливости, поинтересовался, назначим ли мы вместо сегодняшнего утра какое-нибудь другое время. Но тогда она очень расстроенным голосом сказала, что, к сожалению, не знает, поедет ли вообще в Испанию. Я не стал ее расспрашивать, ведь это было ее личное дело, к тому же я торопился и, поблагодарив за звонок, попрощался и положил трубку.
— Создалось ли у вас впечатление, что фрекен Юртсберг нервничает и загнана в тупик?
— Да-а. Да, когда я думаю об этом сейчас, после всего происшедшего, мне кажется, что, вероятно, все так и было. Она говорила словно в каком-то напряженном ожидании, а кроме того, голос ее звучал, как я уже говорил, расстроенно и подавленно.