Казалось, все перестали дышать. Но Кристер спокойно продолжал:
— Виновный — один из тех, кто находится в этой комнате. И он — позвольте мне удобства ради употребить местоимение «он» — беспрепятственно свирепствовал здесь достаточно долго. Настало время любым способом остановить его.
Окружной полицейский тихо проскользнул в дверь и, схватив стул, уселся рядом с Эйнаром у письменного стола.
Кристер поздоровался с ним и угрюмо сообщил:
— Кто-то из этих четверых пытался добавить еще одно убийство к предыдущим.
Насколько я понимаю, это может быть любой или любая из них. Пожалуй, Виви Анн Ренман плавает хуже всех и — самая слабая из всех. Кроме того, согласно свидетельству Осборна, она выбежала из виллы, а не со стороны озера. Другие же — все трое — находились на стратегически удобном расстоянии от Меты и каноэ. Хедвиг — в плоскодонке, спрятанной в зарослях камыша, Турвальд — на своем участке, а Йерк — недалеко от каноэ, на озере. Сразу видно, что все трое недавно побывали в воде, остается узнать, чьи пальцы схватили Мету за горло. Сама она, к сожалению, пролить на это свет в данном случае не может.
Мета нервно зашевелилась в постели. Кристер, дружелюбно глядя на нее, сказал:
— Зато ты можешь помочь нам в другом. Если преступник не жаждущий убийства маньяк, то должна быть причина, по которой он в отчаянии пытался убить тебя.
Огромные глаза Меты говорили, что она даже не подозревает, чего добивается Кристер.
— Мета! Подумай немножко. Подобно тете Отти, ты должна знать такое, что может стать опасным для одного человека. До сих пор, очевидно, он чувствовал себя в относительной безопасности, поскольку ты ни о чем не упоминала, но я догадываюсь, что вчера он испугался, когда ты продемонстрировала, как твоя память постепенно пробуждается.
— Но я ничего не знаю. Милый, славный Кристер, поверь мне…
— Была ли ты когда-нибудь с кем-нибудь из этих четырех наедине, когда они по ошибке высказали или совершили нечто, известное лишь одной тебе? С Йерком? С Турвальдом? с Хедвиг?
— Т-только на приеме, где подавали вареных раков. Тогда я побывала наедине немножко с каждым из них. Но я уверяю и клянусь, что я не…
Мета чуть не плакала. Тут Эйнар сделал публично своему другу, которого боготворил, довольно резкое замечание:
— Ты не можешь заставить ее память проснуться. Подсознание не подчиняется никаким приказаниям.
Кристер Вийк, вздохнув, покорился. Он машинально нашарил свою трубку, но зажигать ее не стал.
Мету он больше терзать не стал, а заговорил сам. И состоялся монолог, который мог бы показаться нудным из за большого количества тщательнейшим образом отобранных деталей, если бы мы все время столь интенсивно и болезненно не сознавали, на что он намекает. Я много раз и прежде слышала, как Кристер делал похожие резюме. Он рассказывал о запутанных историях убийств, и я подозревала, что он иногда позволял себе послать своих слушателей по ложному следу, чтобы тем отчетливей подчеркнуть в последнем раунде драматический эффект происшедшего — в ошеломляющей картине разоблачения преступника. Но на этот раз он отказался от всех подобных хитростей. Неприкрашенно, без всяких обиняков он обсуждал то, что произошло здесь, на Разбойничьем озере за несколько волнующих августовских дней.
Так мало-помалу он исключил двух подозреваемых.
А в конце концов неумолимо обличил одного единственного. Убийцу.
— Из обоих смертельных случаев, — медленно сказал Кристер, — смерть Адели Ренман наступила через пять дней после смерти Отти, но все-таки нет ни малейшего сомнения, что первоначально было запланировано убийство Адели. Был разработан план этого убийства, и велась подготовка к нему, обнаруженная Отти, за что ей пришлось пожертвовать собственной жизнью.
То, что причиной была жажда денег, или, если угодно употребить другое выражение, потребность в деньгах, боязнь потерять вожделенные деньги, очевидно. Хотя, разумеется, Адель Ренман была не в меру властна и вызывала раздражение, тем не менее не настолько плоха, чтобы окружавшие эту женщину совершенно не выносили ее. Ведь даже ее брат, тот, у кого были самые большие основания ожесточиться против нее, общался с ней почти добровольно.
Теперь вы знаете, что в течение лета фру Ренман много раз грозила изменить свое завещание. В субботу, в тот самый день, когда ее отравили, она даже решила, как можно скорее, встретиться со своим адвокатом по поводу завещания. Вопрос этот непосредственно касался двух лиц: Хедвиг, которой грозило абсолютное лишение наследства, и Виви Анн, которой могло достаться значительно урезанное состояние. Косвенно эта угроза, естественно, наносила удар и их достопочтенным женихам. Что касается Аларика и Йерды, они не были упомянуты в первоначальном завещании, а возможные выводы, которые они извлекли бы в случае кончины Адели, зависели от отношения к ним и доброй воли Виви Анн. И то, что они, руководствуясь столь смутными основаниями, совершили два зверских убийства, казалось мне нелепым с самого начала.