С удвоенной энергией он начал отбиваться, отобрал дубинку у одного из противников, уложил ею троих, хотел было предложить остальным прекратить драку и попытаться договориться, но в это время сзади на него накинули какую-то плотную упругую ткань — так ему показалось в первое мгновение, ударили чем-то тяжелым и холодным по голове, и, теряя сознание, он упал, внезапно осознавая, что сзади никого нет, и что никакой ткани тоже нет! Это сработало заклинание «черного сна».
В коридор из темноты открывшегося у светильника прохода вышел еще один бородач со слабо светящимся перстнем на пальце, за ним тенью выскользнул человек небольшого роста в сером костюме, просеменил вперед, поднял одну из дубинок на полу и та засветилась бледно-зеленым светом. Мрак в коридоре раздвинулся, стал виден лежащий, вытянувшийся в струну, человек.
— Это он? — спросил густым басовитым голосом бородач.
— Антон Громов, — прошелестел человечек почти неслышно.
— Я не предполагал, что он так хорошо дерется. Мне бы такого в гвардию. Надо было побороться с ним один на один.
— Тебе с ним не справиться, — тем же шелестящим голосом произнес человечек. — Он Витязь.
Бородач хмыкнул.
— Видал я Витязей… в белых тапках! Забирайте его.
Помятые бойцы воинства хха взялись за руки и ноги Громова, но он вдруг ожил, неуловимо быстрым и гибким движением вывернулся из рук бородачей, сбил троих, перекинул через голову четвертого и снова упал навзничь, получив удар дубинкой по голове от вожака хха.
— Я же говорил, — усмехнулся человечек со светящейся дубинкой; это был Безымень. — На него даже заклинание второй степени мало действует. Он бы тебе шею свернул. Несите, он больше не очнется.
Бородачи с опаской приблизились к Громову, подхватили на руки и понесли в темноту коридора. Безымень и Лиховский молча двинулись за ними, затем агент Клементьева остановился и погасил дубинку.
На полу коридора осталась лежать пуговица, оторванная от куртки Антона. Через некоторое время над ней остановилась невидимая в темноте фигура зверя, мигнули и погасли янтарно-желтые глаза. Постояв немного, волк понюхал пуговицу, воздух, пол и бесшумно потрусил по коридору в ту же сторону, что и удалившиеся люди.
Я БУДУ СКОРО
Игра в бридж превзошла все ожидания Клементьева — директор Федеральной службы безопасности Николай Вячеславович Пигосов, которого сотрудники конторы за глаза называли папой, проиграл более десяти тысяч долларов и согласился встретиться с Виктором Ивановичем на следующее утро в здании Государственной Думы, чтобы обговорить условия выплаты долга.
В тот же вечер, вернее, уже ночью в контакт с Клементьевым вошел сам Господин, использующий для этого весьма экзотические способы связи. Для беседы с эмиссаром он на сей раз избрал посредником его собственную руку.
Виктор Иванович и сам был магом высокого класса, изучившим в свое время известный свод заклинаний и магических операций «Черный туман», однако состязаться с Господином во владении магией не мог. Его правая рука, которой он собирался взять чашку с чернорябиновым соком, вдруг перестала слушаться и поднялась вверх, изображая зонтик. Клементьев прислушался к своим ощущениям: похолодало, стеклянные предметы в гостиной покрылись инеем — и услышал низкий голос, исходящий волнами от поднятой вверх руки:
— Привет, фарварши.
— Да будет вечен Тот, кто зовет! — отозвался Клементьев, сдерживая желание выругаться. — Я весь внимание, Господин!
Рука Виктора Ивановича посмотрела на него снисходительно и строго, сделала кукиш, покрутила пальцами, порождая волну мышечно-костяного смеха, потрясшего эмиссара изнутри.
— Ты не очень-то радуешься моему появлению, фарварши. Устал — скажи, я освобожу тебя от работы.
— Я недоволен собой, Господин, — поспешно проговорил Клементьев, с трудом выдерживая ослепительно черный взгляд собственной руки. — К сожалению, кое-каких неудач избежать не удалось. Но к вашему выходу мы будем готовы.
— Надеюсь, ты справишься со своими проблемами. — Рука сделала «пистолетик», указательный палец-ствол глянул Клементьеву в лоб и оттуда вылетела очередь дымных шариков, пронзивших голову эмиссара и взорвавшихся на стене комнаты. Обои в местах попаданий шариков обуглились, так что стало казаться, будто по стене кто-то выпустил очередь крупнокалиберных пуль.
— Мне начинают мешать активно, — гулко возвестила рука Клементьева, на миг превращаясь в огромный рот. — Это начинает меня раздражать. Готовьте Врата, я буду скоро. Возможно, не один.