Ну и вопрос: откуда я могу знать? На такую книгу, наверное, было не меньше ста рецензий. Мне приходилось читать повести самого среднего уровня и рецензии на них, во много раз превышающие объем книги.
— Несколько сот! — ответил я.
— Ни одной, — в тон мне ответил Лагин.
— Не может быть!?
— Все может быть. И лишь в журнале „Звезда", в номере 12-м за 1956 год появилось нечто вроде рецензии. Написал ее Л. Ершов...
Отрывок из этой рецензии я тут же переписал. Вот он:
„...В конце 30-х годов Л. Лагин создал повесть „Старик Хоттабыч", перекликавшуюся отдельными комическими ситуациями и стилевыми особенностями с романами Ильфа и Петрова. Но все же это была лишь приключенческо-фантастическая, смешная и назидательная повесть для детей с неглубоко разработанной социальной проблематикой. Она свидетельствовала о замирании и вырождении крупного сатирико-юмористического жанра. В „Старике Хоттабыче" социальная соль комических положений без остатка растворилась в авантюрно-фантастической струе или выродилась в плоскую дидактику по типу статей „Пионерской правды"...
— Невероятно!
— Но факт! — горько усмехнулся старый писатель. — В последние годы, вот так, мимоходом, стали вспоминать. Не иначе, как смерть мою чуют... Так на чем мы остановились? Ах да, на балладе... Я должен был написать эту балладу, не мог ее не написать. Если вы листали подшивки „Черноморца", то встречали мои очерки о Герое Советского Союза Константине Федоровиче Ольшанском. Ольшанский после гибели Цезаря Куникова командовал батальоном морской пехоты. Кстати, ваш севастопольский поэт Афанасий Красовский, — мы его Ваней Чиркиным звали, это был его псевдоним в „Рынде", — делал к этому очерку фотографии.
— Я и в газете читал этот очерк, и отдельной книжкой. Она вышла под названием „Николаевский десант".
— Я живой, еле живой, — пошутил Лагин, — свидетель этих десантов и в дни войны писал о них. Почти каждый мой очерк кончался словами: „геройски погиб", „геройски погибла"... Я помню Женю Хохлову. На Малой земле она была медсестрой, спасала раненых. Но своего мужа, Николая Селичева, — он был краснофлотцем! — спасти не смогла. С тех пор она стала дерзкой и бесшабашной. Женя погибла при знаменитом штурме Новороссийска, помянем ее по-солдатски, остограммимся!..
Позже я нашел этот очерк Л. Лагина. Он так и назывался „Женя Хохлова — черноморская морячка":
„Ей говорили: „Женя, пригибайся. Кругом фрицы". Она отвечала подмигнув: „Мне мама говорила: если орешек в рот попадет — проглотишь, если в лоб — отскочит. А поразит меня фашистская пуля, напишите на могиле: здесь лежит черноморская морячка Евгения Афанасьевна Хохлова, погибшая за Родину"...
Она лежит в Братской могиле на Новороссийской набережной, на самом берегу Черного моря.
— Много моих друзей погибло в Новороссийском и Николаевском десантах, на Малой земле. Тогда и родились строки „Баллады об энском десанте"...
Эта поэма-баллада, в которой грохочет время, в которой разгулялась смерть. Но заканчивается она светло и просто. И провидчески:
Эти строки писались тогда, когда враг находился в разрушенном Севастополе, когда лежали в руинах черноморские города Новороссийск, Херсон, Керчь, Феодосия, Николаев...
Поражаешься, как много сделал в войну майор Лазарь Лагин. Тот самый Лагин-Гинзбург, которого после появления на свет „Старика Хоттабыча", причислили к чистым мастерам фантастического жанра. Помимо многочисленных сказок, басен и юморесок, помимо подписей к карикатурам Сойфертиса, Решетникова, Дорохова, помимо десятков очерков и зарисовок, в войну им была написана повесть „Броненосец Анюта" и ее первая публикация под названием „Трое уходят в море" появилась с „продолжение следует" во многих номерах флотской газеты „Красный черноморец".