В 1946 году сразу два издательства — Военмориздат и Воениздат — выпускают повесть отдельной книгой.
После войны, сняв военный мундир, Лазарь Лагин написал много новых книг, читаемых всеми возрастами. И снова стал фантастом...
Дымится кофе на столе, уменьшается содержимое в бутылке. Подходит дочь и накрывает ладошкой чашку отца, переворачивает рюмку:
— Тебе хватит, ночью опять возиться с тобой!
— Хватит, так хватит, — отвечает Лазарь Иосифович, осторожно массируя сердце, он наклоняется ко мне и шепчет: — Сегодня я, кажется, перебрал, пойду, прилягу.
Дочь выжидающе смотрит на меня, — пора и честь знать, пора уходить. С жадностью смотрю на книжные полки, на лагинские книги: „Патент „АВ“, „Остров Разочарования", „Атавия Проксима", „Съеденный архипелаг", „Голубой человек"...
С книжных полок „смотрят" на меня бородатые Хоттабычи Абдурахманы. Множество Хоттабычей. Похожих друг на друга и не похожих: индийские и французские, испанские и норвежские, английские и индонезийские, молдавские и грузинские, армянские и таджикские, узбекские и эстонские... Седобородые и чернобородые, с выпуклыми глазами и миндалевидными...
В этом не было ничего удивительного: известный нам джинн, родившийся в России, изъяснялся на всех языках, — „Старик Хоттабыч" переведен чуть ли не на все языки народов мира и республик.
С жадностью смотрю на Хоттабыча, изъясняющегося по-русски. Лагин улавливает мой взгляд, ухмыляется понимающе:
— Хотите получить моего „Старика"?
— Очень! — чистосердечно признаюсь.
Он снимает с полки издание 1972 года.
— Признаюсь честно, я никогда не собирался писать волшебную сказку.
— Не собирались, но написали.
— Я писал памфлет на книжки подобного рода, а Хоттабыча изувечили, выбросили из книги несколько глав и так отредактировали, что памфлет превратился в волшебную сказку. Я вам подпишу эту книжку, изданную именно в 1972 году, потому, что я восстановил свои собственные слова и все-таки воткнул в нее недостающие главы!..
Лагин надевает очки с немыслимо толстыми линзами и надписывает книгу:
„...севастопольцу и журналисту от автора этой глубоко правдивой повести. Л. Лагин. 25 июня 1974 г.“
Перечитал свою надпись и в скобках дописал: „На всю жизнь севастопольца".
Через несколько лет его не стало.
ТАЙНАЯ МИССИЯ ФРАНЦУЗСКОЙ ГРАФИНИ В КРЫМУ
ВЕЧЕРНИЙ ЗВОНОК ПОСЛЕДНЕГО ГОДА ЗАСТОЯ
Что ж, теперь можно признаться: этот пронзительный междугородний звонок в вечернее время меня напугал. Не люблю неожиданных звонков. Даже перед праздником. Хочешь поздравить — пришли открытку! Но на звонки принято отвечать.
— Это квартира?..
Называется моя фамилия. Не стал отрицать, это действительно моя севастопольская квартира, в которой я живу уже не один десяток лет.
— С вами сейчас будет разговаривать Анатолий Николаевич Старостин. Севастополь, с вами сейчас будет разговаривать Симферополь!
„Старостин, Старостин! Уж не известный ли это футболист прошлых лет? Уж не собирается ли он создавать футбольную команду пенсионеров?"
На том конце провода видно уловили работу моих мозговых извилин.
— Старостин — начальник Крымского областного бюро судебных и медицинских экспертиз.
Час от часу не легче! Не хочу говорить о каплях, — крупных и мелких, — но они сразу появились на лбу. И стало тепло, тепло, даже жарко! Сигарета в моей руке выполняла какой-то замысловатый танец.
Представьте себя на моем месте! Вечерний звонок и... откуда?! А за окном — год 1984, последний год великого застоя со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Что за судебное бюро? Чем оно занимается? При чем здесь я? Я никакого отношения к медицинским экспертизам не имею!
Боже, какой у меня дребезжащий противный голос! Ну почему мы так боимся людей оттуда, — из милиции или суда, медицинского бюро экспертиз или из прокуратуры?!
Мне вдруг на минуточку захотелось встать „во фрунт" и четко отрапортовать:
„Не состоял! Не привлекался! Родственников за границей не имею!"
На том конце трубки выжидательно посапывали. Беру инициативу разговора на себя. Когда мне страшно, я перехожу в наступление первым. v — Что же вы молчите, гражданин Старостин, я же спрашиваю вас, чем занимается ваше богоугодное заведение?
— Потрошим трупы! — весело ответил голос.
— Это фи... фи... фигурально выражаясь?
— Нет, в прямом значении этого слова. Не вешайте трубку, с вами сейчас будет разговаривать Анатолий Николаевич Старостин.