— А вы разве — не Старостин?
— Я его правая рука. И вообще, что это вы ко мне обращаетесь как к мужчине, женщина я.
Тут не только мужчину с женщиной перепутаешь, забудешь собственную фамилию!
У Старостина оказался голос густой и... страшный:
— Скажите, Михаил Леонидович, вы знакомы с графиней де Ла Мотт?
„Ла Мотт, Ла Мотт, де Ла Мотт... Первый раз слышу!.. Ах, эта самая де Ла Мотт! „Миледи" коварная! Как же, писал о ней!“
— Да она, вроде бы, усопла, так сказать, со святыми упокой! — ответил я, не уверенный в своей правоте.
— Естественно, — пророкотала трубка, — наша фирма и имеет дело с покойниками.
— А почему вы, Анатолий Николаевич, обратились именно ко мне, с де Ла Мотт были знакомы многие.
— Кто именно? Назовите фамилии! Клички!
— Об этой графине многие писали: Фридрих Шиллер, например, Братья Гонкуры, Стефан Цвейг. И, конечно, не мог пройти мимо этой коварной женщины Александр Дюма-отец. Свидетелей, правда, этих сейчас нет в живых, но вы же сами сказали, что имеете дело с покойниками.
Старостин выдавил афоризм:
— Эх, Михаил Леонидович, Михаил Леонидович, от живого до покойника — один шаг!
— Возможно, вы правы, но не о бренности жизни вы хотели бы со мной говорить?
— Совершенно справедливо! В последнее время вы многим рассказывали, — устно и печатно! — о жизни и смерти де Ла Мотт. Например, в „Крымской правде" был ваш очерк об этой удивительной женщине. И в клубе любителей истории города .Севастополя вы выступили с докладом об усопшей. Было такое дело?
— Было, было. А что, нельзя?
— Нет, отчего же, не только можно, но и нужно. Но дело в том, что „Крымская правда" с вашей публикацией попала во Францию. Да, да, не удивляйтесь, ведь вы сами потревожили дух неординарной женщины.
— И что же? — мне по-настоящему стало интересно.
— Звонили из Москвы, — Украина еще тогда не была независимой и звонок из самого Центра многого стоил! — из посольства Франции. Они требуют доказательств, что их француженка де Ла Мотт похоронена в Старом Крыму, а не в Англии, что документально подтверждено.
Впору обидеться:
— Так, по-вашему, я выдумал все?! У меня есть свидетельства. Литературные и документальные.
— Вот и приезжайте ко мне со своими доказательствами. Мне только что сообщили, создается специальная комиссия по установлению истины. Будет она состоять из французских представителей и наших. К нашим отношусь я. Будем разрывать могилу и производить эксгумацию.
— Что? Что?
— Потревожим косточки графини!
— Но ведь столько лет прошло! Там, наверное, и косточек-то не осталось.
— Это для вас „ни-че-го“, а мы и через много лет после физической смерти доберемся до истины. В конце концов, определим по одежде. Вы же сами описывали последний наряд де Ла Мотт! Короче, приезжайте и разработаем план наших совместных действий. Ничего не имеете против, если я и вас включу в смешанную франко-русскую комиссию?
— Что я буду делать в этой комиссии?
От иностранцев лучше держаться подальше, а то там, в высших инстанциях не так поймут!.. Но Старостин, это я понял уже, мужик напористый, он дожмет кого хочешь!
— Что будете делать? То же самое, что делали до сих пор: с пеной у рта доказывать, что эта заморская штучка нашла свой последний приют на Крымсхой земле. Точнее, в Крымской земле.
— Но это так и есть!
— А хоть бы было и не так! Учтите, Михаил Леонидович, своих покойников никаким Франциям и Англиям не отдадим!
ЖАННА ДЕ ВАЛУА БУРБОН, ГРАФИНЯ ДЕ Л А МОТТ, ГРАФИНЯ ДЕ КРУА, ОНА ЖЕ — ГРАФИНЯ ГОШЕ, ГАШЕ, ГАШЕТ И...
А теперь познакомимся поближе с той женщиной, из-за которой разгорелся сыр-бор.
В одном из старых журналов „Вокруг света“ я прочитал письмо художника Л. Л. Квятковского такого содержания:
„...Однажды я провел лето в городке Старый Крым близ Феодосии. Там я услышал одну историю, которая меня очень заинтересовала. Полковник Карамалинин, у которого я поселился, рассказал, что еще перед первой мировой войной приезжал сюда французский археолог и представитель Русского археологического общества с какими-то чертежами, чтобы открыть место захоронения некоей графини де Ла Мотт. Вскоре один местный житель сообщил, что наткнулся на какую-то плиту с рисунками и узорами. Эта история меня чрезвычайно заинтересовала. После долгих поисков я вновь нашел эту плиту, очистил ее от земли, сделал зарисовки и постарался узнать о таинственной де Ла Мотт. Оказалось, что эта французская графиня была отчаянной авантюристкой королевского происхождения. Путем каких-то комбинаций, сблизившись с высокопоставленными людьми королевства, Жанна обманом завладела бриллиантовым ожерельем, предназначенным для фаворитки Людовика XV. Когда это все было раскрыто, Жанне выжгли на плече позорное клеймо и приговорили к пожизненному заключению..."