А поначалу шло все так хорошо, так здорово, ну прямо бриллиантовое ожерелье само шло в руки! Ну, как его не взять, люди добрые?..
Но, прежде чем взять это ожерелье, Жанна провела тонкую интригу.
Вот какие „показания" даст по этому поводу наш современник, доктор исторических наук Евгения Черняк:
„...Авантюристке (вы, конечно, догадались, кого имела в виду Е. Черняк — М. Л.) становится известно, что придворные ювелиры Бемер и Боссанж настойчиво, но безуспешно убеждают Марию-Антуаннету купить ожерелье... Осенью 1784 года Ла Мотт знакомится с ювелирами Бемером и Боссанжем, и вскоре Роган узнал, что Мария-Антуаннета „просила" его взять на себя роль посредника в переговорах и приобретении знаменитого ожерелья..."
Конечно, кардинал Страсбургский Луи де Роган усомнился поначалу в такой просьбе, переданной „по просьбе королевы" прелестной француженкой де Ла Мотт, — не станет же врать жена самого жандармского офицера! — ведь был он в немилости у королевы и между ними, вот уж который год, длилась глухая вражда, а тут... такая просьба. Чего это вдруг Мария-Антуаннета сменила гнев на милость? Нет, нет, тут дело не чистое, тут какой-то подвох! — Луи де Роган слыл умным и хитрым кардиналом. Его не так-то легко было обвести вокруг пальца.
Неизвестно, чем бы закончилось „дело о бриллиантах", не вмешайся в события лучший друг кардинала, честнейший малый граф Калиостро. Вкупе с неотразимой Жанной, — а она действительно была женщиной очень и очень красивой! — Калиостро ненавязчиво убедил кардинала, что тут дело, что ни есть, самое чистое и чище быть не может. И, если королева просит рогановского соучастия, то только для того, чтобы найти способ примирения с опальным кардиналом.
Что ж, речи Калиостро звучали убедительно. Рогану и самому хотелось бы остановить эту, пока бескровную, вражду. О королевских нравах он знал не понаслышке, — того и гляди он может погибнуть под колесами кареты, сбитый „случайно". Нет, нет, лучше плохой мир, чем хорошая война!
Кардинал, в принципе, дал согласие. Но все же потребовал у Ла Мотт, чтобы та представила ему письменное обязательство королевы, — вот какой Фома-неверующий!
Чудак-человек Луи де Роган, хоть и кардинал! Да хоть десять, хоть сто бумажек могла предоставить ему Ла Мотт! Письменное обязательство на 1600 ливров за подписью Марии-Антуаннеты?.. Нет ничего проще, новый друг графини Калиостро мог бы расписаться за весь цвет Франции, Англии и за всех монархов остальных государств мира, — очень способным человеком был граф Калиостро!
Луи де Роган такой „документ" получил. Но Жанна попросила кардинала, чтобы он не распространялся о „свидетельстве королевы", чтобы это не дошло до ушей мужа-короля.
Кардинал мог быть доволен, — он на свои кровные выкупил ожерелье у ювелиров и привез его на показ Жанне.
Жанна с минуту полюбовалась блеском камней, вздохнула, взяла кардинала под руку, — ему это было приятно, — и повела в соседнюю комнату. Там, по ее словам, находился посланец королевы.
Действительно, посланец уже ждал. Графиня передала ожерелье посланцу и...
Ежу понятно, никакие бриллианты Мария-Антуаннета не получила, а попали они прямехонько в руки „честнейшего" жандармского офицера графа де Ла Мотт и он знал, как распорядиться ожерельем: муж-жандарм тотчас выехал в Англию и там освободился от „вещественных доказательств", — устроил распродажу бриллиантов. Поштучно! На целое ожерелье мало у кого хватило бы денег!
Все было сделано на высоком профессиональном уровне, но в мире нет таких тайн, которые бы, в конце концов, не стали бы достоянием общественности: графиня де Ла Мотт, кардинал Луи де Роган и „всевидящий-всеслышащий" маг Джузеппе Бальзамо-Калиостро оказались за решеткой.
На суде выяснилось, что кардинал был втянут в авантюристическую историю сам того не сознавая, а Калиостро, как ни странно, — а, впрочем, что тут странного!? — тоже оказался жертвой коварной Ла Мотт.
Но все же, авантюра есть авантюра и отвечать нужно всем: кардинала лишили духовного сана, а Калиостро — гражданина всего земного шара! — попросту попросили покинуть Францию в двадцать четыре часа! Иначе...
Когда стало ясно, что Калиостро в очередной раз ускользает от тюремной решетки и, что придется всю ответственность принять на себя, — эх, Калиостро, Калиостро, не по-рыцарски это — валить все на женщину! — разгневанная де Ла Мотт, схватив с судейского стола тяжелый медный подсвечник, запустила его в голову великого мага и волшебника. В его мерзкую голову!