Жила графиня со своей престарелой служанкой неподалеку от моря в небольшом домике с двумя парными окнами, — это была так называемая дача Ашера. Дача сохранилась до сих пор на территории артековского лагеря „Морской".
Местные жители окрестили этот домик старинной постройки из бутового камня чертовым.
Об этом домике с метровыми стенами в 1840 году писала французская поэтесса Оммер де Гелль, путешествовавшая по Крыму с... Михаилом Юрьевичем Лермонтовым.
Что!? Лермонтов никогда не был в Крыму?! Действительно, не был. Он не был, а Оммер де Гелль с ним путешествовала! И именно по Крыму!..
Но об этом казусе я расскажу вам несколько позднее.
Но вернемся вновь к Варваре Крюденер, Анне Голициной и графине де Круа, она же — Гаше... Изысканные наряды, к коим привыкла замечательная троица, были заменены на костюмы... монахинь! Великие Иисус Христос и Франсуа Фурье настаивали на этом. Костюмы монахинь должны были придать грешной плоти видимость чистоты и непорочности.
Осенив себя крестом, отправилась троица по татарским селениям, чтобы обратить мусульман-татар в христианскую веру, а из „слуг христовых”, то есть из православных крестьян, обрабатывающих каменистую крымскую землю, изгнать дьявола сомнения и тем самым помочь им разобраться в политической ситуации, — создать первые ячейки социализма фаланстерии.
Достучались ли наши проповедницы до душ пахарей и виноградарей, не знаю, история о том умалчивает, но то, что проповедями божественных монахинь заинтересовалась полиция, это точно.
Конечно, департамент полиции был заранее осведомлен о шалостях фурьеристок и на корню пресек это занятие: пугали идеи социализма!
Каждая из последовательниц Франсуа Фурье и Иисуса Христа, — великая путаница была в прелестнейших головках наших героинь! — в конце концов нашла себе место под знойным небом Крыма: Анну Голицину похоронили в Кореизе, Варвару Крюденер — в Карасубазаре, а графиню Гаше — в Старом Крыму.
Поражаешься причудам истории и не можешь до конца осознать, какие еще тайны скрываются под покровом Времени!
Казалось, теперь-то уж можно ставить точку, мятежный дух графини наконец-то нашел успокоение. Да будет ей пухом старокрымская земля! Но не тут-то было! По-видимому, Жанна Валуа Бурбон де Ла Мотт при жизни получила такой заряд авантюризма, что разряды продолжаются уже не одно десятилетие и после ее физической смерти. И уже не жизнь, смерть ее окружена тайной.
Впрочем, смерть и есть продолжение жизни.
„ДЕЛО № 9“ О ПОХИЩЕНИИ ШКАТУЛКИ
Мой друг, ялтинский писатель Станислав Славич, чье творчество пронизано Крымом и, который тоже „царапнул” пером графиню де Ла Мотт, заметил:
— Ну для чего мы пытаемся узнать обстоятельства, приметы и подробности чужой жизни? Чтобы извлечь урок? Из любопытства? Или просто потому, что так устроен человек: он обязательно должен выпотрошить курган ли, куклу ли, атом или Луну, чтобы узнать, что там внутри?
По-моему, в вопросе Станислава Славича заложен ответ: народ-человечество — люди страшно любопытные. Вот и мы, если до конца и не разгадаем тайну Миледи, то постараемся приблизиться к ней вплотную.
Итак, к делу! К „Делу № 9”!
Графиня Гаше умерла весной 1826 года. Местные жители, подготавливая покойницу в последний путь, обнаружили на ее плече два знака, выжженных железом. Так местные жители клеймили своих лошадей!
Почему два знака?..
На Гревской площади Парижа, выполняя решение суда, графиню Жанну де Ла Мотт, перед тем как упрятать в тюрьму, высекли розгами и палач раскаленным клеймом должен был нанести на плечо тавро — бурбонскую лилию. Одну лилию. Но графиня рванулась из рук палача, содрогнулась всем телом и лилия смазалась.
В нарушение всех существующих тогда законов, было решено клеймить ее еще раз, что и было сделано. Второй раз графиня даже не шелохнулась, она была без сознания.
Среди имущества покойной было обнаружено несколько шкатулок.
Вот тут-то вновь начинается история, достойная пера несравненного Александра Дюма!..
А в канцелярии Таврического губернатора возникает „Дело № 9”, названное — „Об отыскании в имуществе покойной графини Гаше темно-синей шкатулки”. На это дело обращает наше внимание Арсений Маркевич:
„Интерес этого дела заключается в том, что в нем точно и официально указывается место — (То-то доволен будет начальник Крымского областного бюро судебных и медицинских экспертиз Анатолий Николаевич Старостин! Его первый телефонный разговор до сих пор вспоминаю с содроганием! — М. Л.) и время смерти ее, именно в Старом Крыму в мае 1826 года, а также сообщаются некоторые подробности относительно завещанных ею г-же Бирх двух шкатулок и об отыскании... бумаг...“