— А я в щелочку смотрел. Щеколду приподнимаешь, а там — дырочка. Большая дырочка!
— Замочная скважина?
— Ага. Щеколдная дырочка.
— Молодец! — похвалил паренька Мейер. — Вот тебе рубль!
Рубль — были огромные деньги и у многих, при виде серебряного кругляшка, развязывались языки: графиня де Ла Мотт-Валуа Бурбон, волею судьбы превратившаяся в Гаше, была женщиной экзотической и всегда находилась под наблюдением не только полиции, но и местных жителей, страдающих, как и весь род людской, любопытством.
И так, благодаря любопытству Ибрагима, достоверно было установлено, что в одной из шкатулок, скорее всего, в темно-синей, находились бумаги. Но душеприказчики уверяли обратное: не было никакого свитка, не было никаких бумаг!
Так был ли свиток? Были ли бумаги в шкатулке?..
Управляющий Новороссийской и Бессарабской областями граф Пален 4 января 1827 года писал Нарышкину:
„Г. генерал Бенкендорф препроводил ко мне письмо на имя барона Боде и записку, из коей видно подозрение, падающее на некоторых лиц, находившихся в дружественной связи с умершею вблизи Феодосии графинею де Гаше, в похищении и утайке бумаг ее, кои заслуживают особенное внимание правительства и сообщил так же мне Высочайшую Его Императорского Величества волю, дабы, по поручению упомянутого письма г. Боде, были употреблены все средства к раскрытию сего обстоятельства и отысканию помянутых бумаг. Сообщая о чем... я покорнейше прошу Вас... употребить все зависящие от вас распоряжения к точному и непременному исполнению таковой Высочайшей Его Императорского Величества воли, — и о исполнении того меня уведомить в непродолжительном времени...“
Можно только догадываться, что было в тех бумагах! Скорее всего Его Императорское Величество учитывал страсть опальной графини к мемуарной литературе, — вон в каком свете она выставила Марию-Антуаннету! — и не хотел, чтобы имена царских особ фигурировали в этих записках.
Найти бумаги во что бы то ни стало! Найти и доложить об исполнении.
Началось дополнительное следствие, по истечению которого Палену было доложено:
„Факт похищения бумаг установить удалось, но фамилии похитителей неизвестны..."
Тоже — открытие! Это еще Мейер установил!..
Наверное, разыскания Мейера были известны и в кайзеровской Германии. Потому что во время оккупации Крыма в 1918 году немецкими войсками, офицеры тут же отыскали могилу Гаше и фотографировались возле нее. Да так, чтобы была видна могильная плита с королевскими вензелями Марии-Антуаннеты!
Упорно муссировались слухи, что, отступая из Крыма, кайзеровские солдаты прихватили с собой и надгробную плиту. Как реликвию, в которой они понимали толк. Но, это, мягко выражаясь, враки: помните, художник П. Туманский сделал рисунки с надгробья в 1930 году, а снимок краеведа Антоновского датируется 1956 годом? Так что, делайте выводы сами!
Бумаги великой авантюристки, — пока я знакомился с жизнью де Ла Мотт-Гаше, успел полюбить ее! — так и не были обнаружены. Видно так же, как кому-то хотелось взглянуть на них, кому-то очень не хотелось чтобы их видели. Нам остается только одно: строить догадки.
Очень хотелось бы взглянуть на те бумаги хоть одним глазком. Взглянуть и прочитать: что за тайны они в себе содержали? И хочется надеяться, отыщутся еще бумаги героини Александра Дюма, нашей „землячки", и мы прочтем то, что по-французски написала таинственная Миледи. Мы любим тайны и не находим себе места, пока их не откроем.
Тайны! Тайны! Тайны! Без них было бы неинтересно жить, а их еще столько таит необъятная Крымская земля!
Ну, а если бы не было тайн, мы бы их все равно выдумали. Выдумали и попытались бы их разгадать.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Вновь телефонный звонок из бюро судебных и медицинских экспертиз: — Старостин беспокоит!..
Мог и не представляться, его голос мне по ночам снился. Но сейчас, я стал смелым. Я никого и ничего не боюсь, кончились годы застоя и началась перестройка,
— Очень приятно, Анатолий Николаевич! Осмелюсь доложить: выполняя ваше задание, я, как член созданной вами франко-русской комиссии по поиску костей, принадлежавших когда-то графине де Ла Мотт, направил многочисленные письма в нижеследующие инстанции!
— Отставить! Ружья зачехлить! Взрыватели из гранат вытащить! — в трубке веселый смех, доказывающий, что и у потрошителей трупов юмор — врожденное чувство!
— Как прикажете вас понимать, сэр?
— В прямом, как наша жизнь, смысле: никакой комиссии не будет.
— Но почему же? — голос у меня растерянный, уж очень хотелось пообщаться с французами.