— Сегодня рисуйте что хотите, развивайте воображение.
Мои рисунки Александр Павлович весьма одобрял — особенно фрегаты и бриги с полными парусами и хитрой путаницей такелажа.
Шуточки наши, подчас весьма вольные, сносил с несокрушимым терпением, разговаривал как с равными и, случалось, на переменах угощал помидорами из собственного огорода.
Был Александр Павлович Митинский известным в Тюмени художником, устраивал свои выставки. А на уроках не раз, посмеиваясь, говорил:
— Вот выберу время, возьмусь за большое полотно. Напишу портрет девочки-отличницы на фоне цветущих яблонь. Будет называться „Весна нашей жизни". Отвезу в Москву. Тогда уж точно заработаю Сталинскую премию.
— Зачем девчонку рисовать! — возмущались мы. — Лучше пацана! Вы же в мужской школе работаете!
— Ха! Пацана! Да кто же мне даст премию за таких пиратов! Посмотрите на себя!
— Не-е! Мы хорошие!
Александр Павлович не спорил: конечно, хорошие. Но для премии этого мало. Требованиям, которые предлагает живописным полотнам метод социалистического реализма, мы все равно не соответствовуем.
— Знаете, что такое социалистический реализм?
— Не-е! Мы еще не проходили!
— Это когда мальчик умытый, причесанный, с пятерочным дневником под мышкой смотрит в светлую даль. А вы куда смотрите?
— На вас, Александр Палыч!
— Ну, это ничего, это тоже можно. Но лучше смотрите на вазу. Вы ведь ее рисуете, а не меня.
В тот день, о котором я пишу, Александр Павлович снова разрешил нам рисовать что душа пожелает (еще одна удача!), а сам начал показывать свои акварели. Главным образом пейзажи.
— ...А вот это я написал совсем недавно. Недалеко от дома, на Ямской улице. Зимний вечер, новолуние. Видели когда-нибудь такой месяц?
Над заснеженными крышами еще не совсем растаял закат. А высоко в сиреневом небе висел пепельный круг, опоясанный тонким и очень ярким полумесяцем.
Конечно, мы такое видели! По крайней мере, я видел! Не раз! Серый, слегка проступающий в морозном небе диск — это темная Луна. А месяц — ее вызолоченный солнцем край!
И опять коснулась меня зимняя лунная сказка — пахнущая сугробами и волшебством.
.. .А потом было продолжение сказки наяву. Когда я шел домой, вечернее, уже угасшее небо совсем очистилось от облаков. Кусался морозец, загорались звезды и светил над черным кружевом тополей тот самый месяц — опоясавший пепельно-серую круглую Луну.
И стало мне так хорошо, что даже домой идти расхотелось. Шагать бы так и шагать по вечерней улице, пока впереди не увидишь какое-нибудь чудо...
Чуда я не увидел, но под скрип валенок легко, словно сами собой, сложились стихи:
Сперва были эти четыре строчки. А уж после, в феврале, когда я опять увидел такой месяц, придумалось окончание:
Потому что и в самом деле угадывалось в воздухе дыхание близкого марта.
Летом девяносто первого года я с младшим сыном Алешкой на несколько дней приехал в Тюмень — повидать друзей, побродить по знакомым местам.
Однажды мы оказались на берегу Андреевского озера, в гостях у морского скаутского отряда. Ребята попросили в соседнем яхт-клубе большую яхту типа „Солинг“ — для нашей прогулки по озеру. С нами пошли на яхте молодой начальник парусной базы Юра и его жена Марина.
Алешка — человек в парусном деле опытный, яхтенный рулевой — завладел румпелем, а мы втроем болтали о том, о сем, вспоминали общих знакомых.
— Вы в какой школе учились? — спросила Марина.
— В разных. А начиная с пятого класса — в двадцать пятой, на Первомайской.
— Тогда вы, может быть, знали учителя рисования Митинского!
— Александра Паловича! Да Боже ж ты мой! Кто же его не знал? У него и мои брат с сестрой учились! И с отцом моим они были приятели!
— А я — его внучка.
Ну что тут скажешь! В самом деле „тесен мир“.
Александра Павловича давно уже не было в живых. Мы вздохнули, вспомнив замечательного учителя и замечательного деда. Я рассказал, как в пятьдесят шестом году, перед самым окончанием школы, я помогал Александру Павловичу развешивать в областном музее работы для выставки. Вернее, мы втроем помогали — я и мои друзья Валерка и Юрий...
— Особенно много у Александра Павловича было миниатюр. Он их называл открытками. Яркие такие, глаза разбегались.