— Значит, они нам только кажутся путешествиями в будущее, — произнес Минц. — Славно придумано.
— Так и доложите своему другу президенту Академии наук, — заметил сторож, чуть усмехаясь.
— А вы откуда знаете, что мы дружим?
— Из библиотеки, — смиренно ответил кладбищенский сторож. — Из вашей желтой и продажной прессы. Со страниц ваших газет, сообщивших о якобы имевших место в Великом Гусляре контактов с будущим. Но, учтите, что вы будете разоблачены и поставлены на место.
— В это я верю, — сказал Минц. — Так зачем вам нужны путешествия во времени? Зачем было устраивать эти шоп-туры?
— Объясняю, — усталым голосом произнес сторож. Он снял темные очки и его лицо показалось Удалову знакомым.
— Не смотрите на меня так, — сказал сторож. — Вы помните председателя Белосельского? Считается, что мы с ним очень похожи. Я прихожусь ему правнучатым племянником.
— Верно, — воскликнул Удалов. Он обрадовался, словно встретил знакомого в пустыне американского универмага.
— Вы нам нужны для компенсации. Неизвестно, дадут ли плоды наши усилия, но должен сказать, что наша попытка — отчаянная попытка. Мы рискуем всем. Наш город могут попросту закрыть... и будут правы.
На глазах сторож изменился. Не сторож это был, а государственный муж, который печется о судьбе своей земли.
— Продолжайте, — добрым голосом ободрил Белосельского профессор.
— Граждане предки, подумайте, что же вы, неразумные, жадные и грязные, наделали с нашей родимой Землей! — голос сторожа дрогнул. — И хуже всего досталось моей родине. Большевики гнали план и воровали, капиталисты и новые русские воровали и хапали, русский чиновник получал взятки за то, что дозволял хапать и уничтожать... Америка или Германия спохватились, развели зеленых, начали бороться... Они сейчас почти все восстановили. Если не считать озоновых дыр — нашего общего несчастья! Да парникового эффекта вкупе с ядерной зимой. Вы меня понимаете?
Удалов воздержался от комментариев, хотя кое-что понял, а Минц энергично кивал головой — он-то понял все.
— Мы не только забыли о естественных продуктах, о натуральной пище, мы — генетические обломки прошлого. Вы видели, насколько равнодушны ко всему мои немногочисленные современники? Когда инициативная группа Великого Гусляра в составе... — тут Белосельский вытащил из кармана плаща смятую бумажку и начал зачитывать список инициативной группы, — в составе Белосельского, Ираклия Удалова, Теодора Стендаля, Хосе-Марии Ложкиной и других граждан решилась на нарушение закона о временных путешествиях исключительно для того, чтобы обеспечить единовременное снабжение Великого Гусляра натуральными продуктами и генофондом, мы понимали, на что идем!
Сторож замолчал, а Удалов подумал: никогда мне не увидеть этого самого Ираклия Удалова. Почему Ираклия? Неужели кто-то из его потомков на грузинке женится?
— Почему Ираклий? — спросил Корнелий.
— Не отвлекайтесь, — сказал сторож. — Откуда мне знать, почему Ираклий? Пробыл шесть лет в плену на Кавказе, вернулся Ираклием. Мы не задаем лишних вопросов.
— Значит, понадобились натуральные продукты? — спросил Минц.
— Я рассказал все, что мог.
— И генофонд?
— Больше я говорить не вправе.
— И долго это будет продолжаться?
— Завтра закрываем.
— Неужели так удачно. Получили все, что хотели?
— Энергии не хватает.
— А еще дальше в будущее можно заглянуть?
— Нет. Там загородка.
— Энергии нет?
— Не знаю. Ведь путешествия в будущее невозможны, а оттуда никакого привета. Живем в полной неизвестности...
— Вам можно только посочувствовать, — сказал Минц. — Возьмите ваш гонорар, — он протянул сторожу колечко и монетку.
— Спасибо, не надо. Все ваши товары после окончания тура свозятся централизованно в наш горсовет. У вас же в покупателях состоят только сотрудники местных органов.
— И вы не допускаете жителей?
— Зачем им это? Они получают свой паек.
— А эти... Агентство „Голден гууз“... Тоже ваши? — спросил Удалов.
— Нет, это настоящие посредники, корыстные люди, не более того.
— Значит, ваш эксперимент подошел к концу? — спросил Минц.
— Вы совершенно правы. Это тоже будет небезынтересно узнать господину президенту Академии наук и всему вашему военно-промышленному комплексу, который, Лев Христофорович, после вашего необдуманного звонка в Москву скоро сутки как стоит на ушах и не знает — чего ему ждать, то ли третьей мировой войны, то ли всеобщего и полного разоружения.