Видите ли, его милая младшая сестра прислала ему письмо, в котором сообщала, что очень скучает по нему и готова расстаться с одним из своих любимых печений, лишь бы он вернулся домой. Тогда я подумал, что Дион Виндзор — самый везучий парень на свете. Если бы не это письмо, я, возможно, так и продолжал бы держаться на расстоянии, упустив дружбу, которая длится всю жизнь, — ту самую дружбу, которая в конце концов привела бы меня к любви всей моей жизни.
Я завороженно читаю страницу за страницей, узнавая, что Дион отдавал все свое печенье Ксавьеру на протяжении всех лет их учебы в интернате, и каждый раз, получая новое печенье, Дион рассказывал Ксавьеру обо мне и о содержании сопроводительного письма.
Это был единственный раз, когда обычно мрачный Дион светился, и я любил эту незнакомую девушку за то, что она оказывала на него такое влияние, когда ничто другое не помогало. Думаю, именно тогда я впервые понял, какая ты особенная, Сиерра.
Я читала о том, как он был удивлен, когда впервые встретился со мной лично, когда Дион привез его домой в том же году.
Я сам был еще ребенком, но ты была совсем маленькой, ровесницей моей собственной младшей сестры, и сразу же показалось, что я тебе не нравлюсь. Помню, я подумал про себя, что у тебя есть здравый смысл. С другой стороны, я считал тебя очаровательной.
Я улыбаюсь про себя, но сердце болезненно сжимается, когда я продолжаю читать и узнаю о том, как Дион попросил Ксавьера присматривать за мной и нашими братьями после того, как они покинули колледж, много лет спустя.
Дион остался за границей, а я вернулся домой, и я сделал то, о чем меня просили, проверяя тебя и твоих братьев каждые несколько месяцев на протяжении многих лет. Я начал изредка посещать с ними вечера покера, отчасти потому, что так было легче справиться с тем, что моя милая сестренка бесследно пропала, а отчасти для того, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. И только когда ты вернулась из колледжа, мне вдруг стало интересно посещать их каждый месяц. До этого момента я просто заставлял свою службу безопасности следить за тобой — до тех пор, пока ты не вошла в конференц-зал, и я не понял, что меня поразило. Я узнал твои изумрудные глаза, но все остальное в тебе изменилось, и ты стала просто самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел в своей жизни. Я чувствовал себя ужасно: ты была младшей сестрой моего лучшего друга, на шесть лет младше меня, и я поклялся присматривать за тобой, так что я изо всех сил старался держаться подальше, и, Боже, я никогда не был так благодарен за то, что мне что-то не удалось.
Очень трогательно читать о тех первых месяцах моей карьеры с его точки зрения. Все, что я считала простым совпадением, оказалось далеко не так. Я задерживаюсь на моменте, который меня удивляет.
В то утро мне сообщили, что у тебя встреча с генеральным директором, который всегда меня пугал, и я очень волновался, поэтому постарался назначить встречу до твоей, чтобы остаться после. Кто бы мог подумать, что в очередной раз именно печенье решит мою судьбу? Ты стояла в коридоре и нервничала в ожидании встречи, а я как раз собирался подойти к тебе, когда ты взяла печенье из пакета и надкусила его. Боже, как ты стонала, Сиерра... Это было грешно, и я плохо соображал, когда подошел к тебе, желая узнать, насколько хорошим могло быть это печенье, чтобы заставить тебя издавать такие звуки. Я схватил тебя за запястье и откусил кусочек печенья, и вот так я попал в список самых ненавистных для тебя.
Я смеюсь про себя, вспоминая тот день. Я была уверена, что он сделал это специально, чтобы позлить меня, и он прав — именно это заставило меня считать его своим заклятым врагом. Я стала вести себя с ним нахальнее, бросая взгляды в его сторону каждый раз, когда видела его, а он каждый раз улыбался мне, что только еще больше злило меня. Не помогло и то, что он начал критиковать мои работы при каждом удобном случае, а я тогда не понимала, что он просто наставлял меня, по-своему. Я улыбаюсь про себя, читая о каждом нашем общении с его точки зрения, наблюдая, как наша история разворачивается совсем не так, как я ее переживала.
После этого я уже не мог оставаться в стороне. Я говорил себе, что просто выполняю обещание, данное твоему брату, каждый раз, когда дразнил тебя, тихо открывая для тебя двери корпораций и защищая тебя от худших сторон индустрии, но мы оба знаем, что я лгал. Я влюблялся в тебя с каждым листком бумаги, на котором мы писали во время встречи, каждый раз, когда мы сталкивались лбами, и каждый проект, за который мы боролись. Я знал, что ты не создана для меня — я был не просто лучшим другом твоего брата, у меня было мутное прошлое, которое я не хотел выплескивать на твою жизнь, но с годами, когда я начал исправляться, я начал думать, что, возможно, когда-нибудь я стану тем, кого ты сможешь полюбить.