— Так почему сейчас? — размышляет Рейвен. — Эти чертежи явно твои. Я сама видела, как ты их рисовала. Это почти как...
— Как будто он меня провоцирует, — огрызаюсь я. — Этот чертов мудак провоцирует меня, выступая в прямом эфире с моими чертежами, выдавая их за свои и осыпая похвалами, пока он это делает. Хватит того, что он объявил об открытии своего театра как раз в тот момент, когда я сама собиралась его приобрести, а теперь он еще и нагло крадет мои эскизы для этого театра? Похоже, он думает, что если мы какое-то время вежливо обращались друг с другом, то ему вдруг сойдет с рук и убийство. Он ошибается.
Рейвен заправляет свои длинные темные волосы за ухо и улыбается, ее глаза мерцают.
— Я хотела сказать, что он как будто скучает по тебе. Ты не посещаешь публичные мероприятия, на которых, как ты знала, он будет присутствовать, и последние полгода ты отказываешься от всех проектов, в которых он проявляет интерес. А ведь было время, когда вам и недели не удавалось не видеться, даже если это происходило только в залах заседаний.
Я делаю неглубокий вдох, мое предательское сердце бьется чуть быстрее.
— Не будь смешной, — говорю я, и мой тон звучит слабее, чем мне хотелось бы. Одна только мысль о том, что Ксавьер скучает по мне, заставляет меня чувствовать себя немного смешно. — Он слишком озабочен Валерией, чтобы даже подумать обо мне, и поэтому я в замешательстве от его последних действий. В моем голосе звучит презрение, когда я произношу это имя.
Валерия появилась на его руке много лет назад, и с тех пор она посещала бесчисленные мероприятия в качестве его спутницы. До этого я никогда не видела его с женщиной, и после нее у него не было никого. То, как он ухаживает за ней, просто отвратительно. В то время как на меня всегда обрушиваются самые злобные его стороны, все, что он направляет в ее сторону, — это чистое обожание, словно он цепляется за каждое ее слово. Ксавьер смотрит на Валерию так, будто она не может сделать ничего плохого, и каждый раз, когда ее слова вызывают у него смех, я смотрю на него, удивляясь, почему рядом с ней он кажется совершенно другим человеком.
— Он всегда отказывался комментировать, когда его спрашивали о ней, Сиерра, и я просто не верю, что он с ней встречается. Если бы это было так, он бы просто сказал об этом. Кроме того, я никогда не видела, чтобы они вдвоем вели себя так, чтобы это можно было назвать интимными отношениями.
Я закатываю глаза от ее наивности.
— Разве ты не видела статью в «The Herald» о том, как он якобы заказал у Лорье десять разных украшений? — спрашиваю я, и эмоции, которые я не могу определить, скручивают мой желудок. — Очевидно, только драгоценные камни и бриллианты стоят в общей сложности двадцать миллионов. Такие вещи не делаются для любой женщины. Я поднимаюсь на ноги и начинаю расхаживать, мои эмоции в смятении.
— Я даже не понимаю, как он умудрился даже заговорить с Лорье. Несмотря на его известность и деньги, Лорье был одним из немногих людей, к которым, как мне кажется, у него не было доступа. Денег недостаточно, чтобы получить встречу, так как же, черт возьми, он купил десять штук, когда я едва могу уговорить Лорье сделать мне одну в год?
Рейвен оглядывается через левое плечо и прочищает горло.
— Я не знаю, — пробормотала она, ее голос немного дрожит. — Может, он попросил об одолжении? Кто знает?
Я поднимаю бровь, внезапно чувствуя, что что-то упускаю.
— Кто был бы настолько глуп, чтобы заключить сделку с дьяволом?
Моя великолепная лучшая подруга смеется, и все ее лицо озаряется.
— Действительно, кто, — говорит она, в ее глазах пляшет веселье. — Знаешь? Для человека, который утверждает, что ненавидит Ксавьера Кингстона, ты ужасно озабочена тем, куда он тратит свои деньги и с кем проводит время. Если бы я не знала лучше, я бы сказала, что ты ревнуешь. Более того, я бы сказала, что ты перестала ходить на мероприятия, на которых, как ты знаешь, он будет присутствовать, чтобы не видеть его с ней.
Я раздвигаю губы в знак отрицания, во мне бурлит чистое возмущение.
— Я просто удивлена, что у него есть время на корпоративный шпионаж, — отвечаю я, проводя рукой по волосам в расстройстве. — Я старалась быть лучше, и ты это знаешь, Рейв. Я изо всех сил старалась не реагировать на его чушь, но он, должно быть, знал, что я не оставлю это без внимания. Эти эскизы много для меня значили.
Рейвен кивает, в ее глазах появляется понимающий блеск.