— Что случилось? — спросил Грэм, потянувшись ко мне. Он осторожно убирает мои волосы за ухо, и я тут же чувствую себя виноватой, мысленно воспроизводя ту ложь, которую я в гневе вывалила на Ксавьера. Не притворяйся, что ты действительно собираешься держаться подальше от Валерии, а я не буду притворяться, что буду держаться подальше от Грэма. Я даже не знаю, зачем я это сказала, если между мной и Грэмом нет ничего, кроме дружбы. Полагаю, я сделала это, чтобы вывести его из себя и заставить себя чувствовать себя немного менее жалкой.
— Все в порядке, — лгу я. Грэм проводит пальцем по моей щеке, и я отстраняюсь от его прикосновения. Мне нужно рассказать ему, но я не знаю, как. Я с трудом могу поверить, что мне придется выйти замуж за Ксавьера Кингстона, и признать это кажется невозможным.
— Как мне сделать это лучше? — спрашивает он, его голос мягкий. Мы с Грэмом стали чаще проводить время вместе, и это так здорово — иметь друга, который не является одним из членов моей семьи. Он смотрит на меня так, будто действительно меня видит, и сейчас я нуждаюсь в этом больше, чем когда-либо прежде. Он не похож на Ксавьера, который все свое рыцарство приберегает для Валерии и никогда не удостаивает меня даже добрым словом.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь ответить, дверь моего кабинета открывается, и входит Ксавьер. При виде нас он напрягается, и Грэм неохотно отдергивает руку. Несколько мгновений мы с Ксавьером просто смотрим друг на друга, ни один из нас не знает, как себя теперь вести рядом.
Я делаю шаг в сторону от Грэма и жестом указываю на диван в углу моего кабинета.
— Давайте начнем. — Я вздыхаю и провожу рукой по волосам, сердясь на себя за то, что забыла об этой встрече. Если бы я помнила, то могла бы просто отменить ее. Я не готова находиться в одном пространстве с Ксавьером, особенно когда между нами стоит ложь, которую я сказала.
Я нервничаю, садясь, а он без колебаний занимает место рядом со мной. Его бедро прижимается к моему, а рука, лежащая на его колене, задевает подол моей юбки-карандаша. Я немного отодвигаюсь, но он просто двигается вместе со мной, обеспечивая прижатие наших тел друг к другу независимо от того, что я делаю.
— Мы уже договорились разделить бюджет на три части, но нам нужно определить сильные стороны каждой фирмы, чтобы использовать синергию между нашими компаниями, — говорю я им, надеясь поскорее закончить эту встречу. Я вижу, что Ксавьеру не терпится помотать мне нервы, и я не собираюсь давать ему такую возможность.
Ксавьер не произносит ни слова, пока мы с Грэмом начинаем распределять разные части проекта по своим фирмам, и я не могу не задаться вопросом, о чем он думает.
Последние несколько дней я анализировала все, что он мне говорил, отмечая, как часто он противоречит сам себе. В одну секунду он говорит мне, что у него ни с кем нет романтических отношений, а в следующую показывает, что его слова — ложь. На протяжении многих лет я видела, как он ухаживает за Валерией, как выносит ее из дома после долгих ночей, потому что у нее болят ноги. Он тщательно оберегал ее от прессы, защищая от сплетен и клеветы, которой часто подвергаются я и моя семья. Он явно заботится о ней, так почему же он женится на мне?
— Сегодня вы оба выглядите рассеянными, — замечает Грэм. — Что вы думаете об этом распределении?
— Я прошу прощения, — говорит Ксавьер, проводя рукой по волосам. — Мы можем перенести встречу? Я не думаю, что Сиерра или я сможем сосредоточиться сегодня. Нам с ней нужно обсудить кое-что наедине.
— Наедине? — повторил Грэм, в его глазах мелькнул намек на раздражение.
Я вздыхаю и поднимаюсь на ноги.
— Он прав, Грэм. Мне очень жаль. Мы можем собраться в начале следующей недели?
Он смотрит между нами двумя, на его лице написано замешательство.
— Я... да. Конечно. Конечно. — Он смотрит на меня несколько мгновений, и я бросаю на него извиняющийся взгляд, не зная, как объяснить. Грэм вздыхает и неохотно выходит, и мои плечи опускаются в облегчении, когда дверь закрывается за ним.
— Что это было? — спрашивает Ксавьер.
Я поворачиваюсь к нему спиной, но он хватает меня за запястье и тянет к себе на колени. Я задыхаюсь и выпрямляюсь в его объятиях, но мои протесты замирают на кончике языка, когда я вижу его взгляд.