Дион на мгновение замолкает.
— Я бы сделал то же самое, Ксавьер. Если бы это была Сиерра, они бы месяцами находили части тела по всей стране.
Я невесело улыбаюсь, мое дыхание немного ослабевает.
— Я показал Сиерре части себя, которых я хотел бы, чтобы не существовало, и теперь я не знаю, как встретиться с ней лицом к лицу. У нее будут вопросы, на которые я не смогу ответить, и я боюсь, что вернусь домой и увижу, что она смотрит на меня так, будто я вышел из ее самого страшного кошмара, будто я тот, кого она боится.
На мгновение он умолкает.
— Она ведь не была испугана, правда? Даже когда ты вошел с кровью на руках, она тебя не боялась.
— Откуда ты это знаешь?
Дион улыбается и качает головой.
— Она знает тебя лучше, чем ты думаешь, Ксав, да и я тоже. Я бы никогда не позволил тебе жениться на моей сестре, если бы думал, что ты когда-нибудь будешь представлять для нее угрозу, так что перестань корить себя за то, что сделал то, что должно было быть сделано. Ты забыл, что помог мне поймать отца Фэй, когда я узнал, что он всю жизнь подвергал ее физическому насилию? Я бы сделал то же самое на твоем месте, и это не обязательно делает меня плохим человеком, не так ли?
— Это другое, — пытаюсь я сказать ему. Я даже не уверен, почему я здесь. Я должен был знать, что мой лучший друг не оставит меня в покое, не попытавшись поговорить со мной. Он отказывается признать, что мне уже не помочь, не спасти.
Дион сжимает мое плечо, и я поворачиваю лицо, чтобы посмотреть на него.
— Ксав, ты лишил ее возможности по-настоящему узнать тебя, полюбить тебя, показав ей только то, что, как ты думал, она хотела увидеть. Может, это и к лучшему. Она должна была это узнать, и лучше, чтобы она узнала об этом раньше, чем позже.
— Дион, если бы я показал ей всего себя, она бы сбежала, и ты это знаешь. Ей нужно видеть только человека, которым я пытаюсь стать, и ничего больше.
— Отдай ей должное, — говорит он, его тон обнадеживает. — Ей никогда не нужен был тот шутник, которым ты притворяешься, Ксавьер. Те части тебя, которые ей всегда нравились, ты непреднамеренно раскрывал, когда она действовала тебе на нервы и заставляла тебя выходить из себя.
Я удивленно смотрю на него. Как давно он знает о моих чувствах к ней? Как долго он наблюдал за нами обоими, и как я мог не догадаться об этом?
— Что я должен ей сказать, когда она спросит, чья кровь на мне? — Я даже не рассказал ей о прошлом своей семьи и об исчезновении Валерии. Я не хотел, чтобы она знала, не хотел, чтобы она видела мое мутное прошлое, когда я так старался построить будущее, в котором мы могли бы быть вместе.
— Ты скажешь ей, что не можешь дать ответы прямо сейчас, но дашь, когда будешь готов. Она твоя жена, Ксавьер. Когда-нибудь тебе придется впустить ее, иначе ты всегда будешь задаваться вопросом, любит ли она тебя по-настоящему или ушла бы, если бы действительно знала тебя. Поверь мне, я знаю.
Я смотрю на него, одна только мысль о том, чтобы по-настоящему впустить Сиерру в свою жизнь, чертовски пугает меня, но он улыбается, словно понимает это.
— Ксавьер, ты же годами мечтал о шансе жениться на моей сестре, но сдался при первой же трудности. Не позволяй своим страхам затуманить твой разум и продолжай идти по дороге, которую ты выбрал. Никто другой не сможет сделать это за тебя.
— Я не ме...
— О, заткнись, — прерывает он меня. — Ври себе сколько хочешь, но не вздумай лгать мне.— Я удивленно смотрю на него, а он ухмыляется. — Иди домой, — говорит он, его тон наполнен добротой, несмотря на выбор слов, — и не возвращайся, твою мать. Я не хочу видеть тебя по крайней мере еще неделю. Твое присутствие отрывает меня от жены.
Я невольно улыбаюсь, когда он открывает дверь моей машины.
— Я скажу Фэй, что ты меня выгнал.
Он смеется, выходя из машины, и я вздыхаю, а его слова еще долго звучат в моей голове после того, как он закрывает дверь.
Глава 34
Сиерра
Я вздыхаю, завершая работу, и не особенно хочу оставаться одна. Даже наша прекрасная библиотека не может убедить меня пойти домой, когда я знаю, что проведу весь вечер, гадая, где же Ксавьер. Он почти не появлялся дома с тех пор, как вернулся с кровью на одежде, и я знаю, что он избегает меня, но не знаю, что с этим делать.
Похоже, наши роли поменялись местами, и я на собственном опыте убедилась, что карма — сука. Я должна была ценить каждый момент, когда он был милым и добрым, потому что теперь, когда все изменилось, мне хочется, чтобы мы вернулись в то время, когда он лежал в постели полуголый и ждал меня, работая на своем ноутбуке. Тогда он был для меня мужем, а теперь мы даже меньше, чем соперники, которыми были раньше, — мы чужие люди, живущие в одном доме. Я ненавижу это, но он не дает мне возможности даже заговорить с ним. Я пыталась и не смогла дождаться его бесчисленное количество раз, но его никогда нет дома раньше трех утра, а к шести он уходит.