Я бы никогда не сделала ничего такого, что заставило бы тебя чувствовать себя дискомфортно, Ксавьер. Я бы никогда не пошла пить с парнем, который, кажется, даже отдаленно заинтересован во мне. Я многое умею, но предательство и неверность не входят в этот список.
Прости, что провоцирую тебя, но я поняла, что только так ты будешь честен со мной. Мне потребовалось время, чтобы понять, почему мне так нравилось наше соперничество, почему мне до сих пор нравится провоцировать тебя — потому что в любое другое время ты строишь этот странный фасад, отказываясь высказывать свои мысли и показывать мне, что ты действительно чувствуешь.
Я не хочу, чтобы ты был терпелив со мной или тщательно подбирал слова. Мужчина, который только что трахал меня на этом конференц-столе? Вот кто мне нужен.
Мне нужна твоя чистая нефильтрованная правда, твоя неуверенность, твоя ревность. Мне нужно все, что тебе не нравится в себе, все, что ты пытаешься скрыть. Мне нужен весь ты — все те мелочи, которые делают тебя тем, кто ты есть, а не тем, кем ты притворяешься.
С любовью,
Твоя жена
Я смотрю на нее поверх экрана, и ее глаза встречаются с моими, в них есть нотка неуверенности, как будто она не совсем уверена, как воспримут ее письмо. Мне нужно больше стараться, чтобы удовлетворить ее потребности. Она не должна прибегать к своим маленьким схемам, чтобы удовлетворить свои эмоциональные потребности, а я явно облажался, подвел ее. Я вздыхаю, тянусь к ее руке и подношу ее к губам, нежно целуя тыльную сторону, а она улыбается мне так, словно ей совершенно наплевать на то, что Грэм наблюдает за ней.
Глава 43
Сиерра
— Ксавьер? — Он поднимает взгляд с дивана, его выражение лица напряжено, когда он смотрит на то, что кажется коробкой в его руках. Обычно он встречает меня на полпути, когда я прихожу с работы, и целует меня до потери дыхания. Вот уже несколько дней он ведет себя еще более отстраненно, чем обычно, и я подозреваю, что это связано с тем, что я призналась, что хочу, чтобы он впустил меня. Я должна была догадаться, что прошу слишком многого, что я перегнула палку.
— Котенок, — говорит он, поднимаясь на ноги, с коробкой в руках. Он нерешительно подходит ко мне, и я начинаю нервничать. — Прости, я не слышал, как ты вошла.
Я киваю и поднимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его, но мой взгляд падает на коробку, которую он держит в руках, когда я отстраняюсь.
— Что это, и почему она отвлекает твое внимание от меня?
Ксавьер бросает мне забавную улыбку и опускает взгляд.
— Я думал о том, что ты мне сказала, о том, что не стоит гадать, о чем я думаю, и о том, что тебе нужно нечто большее, чем тщательно выверенная версия меня самого, которую я тебе показывал.
Я киваю, сердце замирает в горле.
— Это... честно говоря, просто забудь, что я что-то сказала, — бормочу я, отводя взгляд.
Он осторожно кладет указательный палец под мой подбородок и заставляет меня повернуться к нему лицом.
— Не делай этого, — говорит он умоляющим тоном. — Не отвергай свои потребности только потому, что я не смог их удовлетворить.
Я удивленно смотрю на него, застигнутая врасплох его словами.
— Я не...
— Это для тебя, — говорит он, протягивая мне коробку. — Когда-нибудь я расскажу тебе о том, почему я не так хорошо владею словами, как тебе хотелось бы, но до тех пор я буду искать маленькие способы преодолеть разрыв между нами. Я знаю, что этого недостаточно, но, пожалуйста, знай, что я услышал твои опасения и работаю над этим.
— Ксавьер, ты не обязан делать то, что тебе неприятно. Я сказала, не подумав, и с тех пор жалею об этих словах.
Он обхватывает мое лицо и проводит большим пальцем по губам.
— То, что мы говорим, часто становится поводом для сожаления, — говорит он, его тон горько-сладкий, — но я на собственном опыте убедился, что, хотя слова могут ранить, невысказанные слова могут ранить так же глубоко. Я так много хочу сказать, но не могу, а тебе нужно услышать, и из-за этого ты страдаешь. — Он убирает руку, и я смотрю на коробку, которую он мне протягивает. — Открой ее.
Ксавьер наблюдает за тем, как я ослабляю бант, и выражение его лица становится мучительным. Он прав — если бы Валерия не рассказала мне об их прошлом, я бы не поняла и позволила своим собственным страхам и неуверенности разлучить нас. Это было бы еще больнее, чем сейчас.
— Это... — Я уставилась на книгу, которую он мне подарил, широко раскрыв глаза. — Это подписанное и персонализированное специальное издание в твердом переплете, — шепчу я в благоговении. — Эта версия еще даже не вышла. — Я задыхаюсь, когда понимаю, что у книги обрезаны края, и мое сердце замирает, когда я открываю ее. — Она аннотирована, — говорю я, изо всех сил стараясь скрыть свое возмущение, когда узнаю его почерк. Я беру книгу в руки и поднимаю бровь. — Что это? Объявление войны?