— Я долго думал, как это сказать, какие слова подобрать, но сейчас, когда я сижу здесь с тобой, я не могу вспомнить ни одного из них, — говорит он, и его голос слегка дрожит. Ксавьер всегда уверен в себе, и я не совсем понимаю, что ожидать от него сегодня.
Я нерешительно тянусь к документам, сердце бешено колотится.
— Ты отдаешь мне все крупные приобретения, о которых мы спорили все эти годы? — спрашиваю я, просматривая документы. — Все шесть? — Я хмурюсь, внимательно читая документы. Indus, Renegade, Artemis, Renaissance, Everest и даже Siren. Он отдает мне каждый проект, который, как мне казалось, я получила, только для того, чтобы он появился и украл его. Каждый из них я разработал до мельчайших деталей, а он скопировал все, что я хотел.
Ксавьер кивает, выражение его лица не поддается прочтению.
— Помнишь, я как-то сказал тебе, что никогда не крал у тебя проекты, а ты так разозлилась, что укусила меня за руку?
Я смеюсь, не в силах сдержаться. Он улыбается мне в ответ, его взгляд полон обожания.
— Я не сказал тебе, что они всегда предназначались тебе. Мне никогда не нужны были объекты.
— Тогда что же тебе было нужно?
Его взгляд блуждает по моему лицу.
— Ты.
Я сдерживаю улыбку, пока сердце гулко стучит в груди.
— Ты хочешь меня? — повторяю я. — Что ты дашь мне взамен? — нервно спрашиваю я, пытаясь воспроизвести его слова, на случай если я неправильно понимаю его слова.
Он смотрит в мои глаза, и в них нет ничего, кроме искренности.
— Все.
— Ты уверен? — спрашиваю я, и мой голос срывается от неуверенности в себе. — Что, если мои требования слишком высоки?
— Нет ничего, о чем бы ты не попросила, чего бы я тебе не дал.
— А что, если мне нужно твое сердце?
Я думала, что мои слова удивят его, но он лишь улыбается, его глаза переполнены нежностью.
— Оно уже твое. Мое сердце всегда было твоим, Сиерра. Я безумно люблю тебя, и люблю гораздо дольше, чем ты можешь себе представить. — Ксавьер тянется к моей руке и нежно сжимает ее.
— Всегда? — повторяю я, и сердце мое наполняется надеждой.
Он смотрит на документы о собственности и улыбается.
— В порядке приобретения, что означают эти шесть проектов?
Я хмурюсь, вспоминая последние восемь лет или около того, когда были приобретены эти объекты. В порядке убывания времени, когда он украл каждый из них, это было бы...
Siren
Indus
Everest
Renegade
Renaissance
Artemis
— СИЕРРА, — шепчу я в недоумении, узнав первые буквы.
Мой муж опускает взгляд, на его скулах появляется румянец.
— Когда я говорю — всегда, я действительно имею в виду это. Для меня всегда была только ты. Я никогда не осмеливался сказать тебе о своих чувствах, особенно когда не мог рассказать тебе правду о себе и своем прошлом.
— Ты не обязан мне говорить, — говорю я ему, и мое сердце щемит. — Я никогда не хотела знать о тебе все, Ксавьер. Я просто не хотела чувствовать себя чужой. Я хотела чувствовать себя ближе к тебе, и теперь я чувствую.
Он качает головой.
— Некоторое время назад Дион сказал мне кое-что, что меня зацепило, и он прав. Он сказал мне, что если я не скажу тебе правду, то не дам тебе честного шанса полюбить меня, и я всегда буду бояться, что ты бросишь меня, когда узнаешь, что есть части меня, которые я от тебя скрывал, — и это правда. Ксавьер проводит рукой по волосам и вздыхает, выражение его лица печально. — Эти предприятия? Я хочу, чтобы они были у тебя независимо от того, что ты обо мне думаешь, когда я расскажу тебе все, что мне нужно, но сегодня я хотел поговорить с тобой не об этом.
Я киваю, сердце бешено стучит, нервы бегут по позвоночнику.
— Я слушаю, — говорю я ему, мой голос мягкий.
Глаза Ксавьера на несколько мгновений закрываются, а затем он смотрит на меня с чистым выражением покорности на лице.
— В ту ночь, когда я вернулся домой с кровью на одежде, я отрезал язык одному человеку и расчленил еще нескольких.
У меня сводит желудок, и я делаю глубокий вдох.
— Они заслуживали смерти?
Его глаза расширяются, как будто он ожидал совсем не такого ответа.
— Да, — говорит он с легким замешательством.
— Расскажи мне, почему.
— Это долгая история, — говорит он мне, — но ты заслуживаешь того, чтобы ее услышать.
Я киваю, и он начинает рассказывать мне о криминальных корнях своей семьи, а я восторженно слушаю.
— Я хотел уйти, — признается он, — и не только я — Валерия тоже. Мы часто спорили об этом, потому что она действительно набралась смелости уйти, но я не решался разочаровать наших родителей. В один из вечеров наш обычный спор перерос в ссору, и я сказал ей, чтобы она просто ушла, а не говорила об этом постоянно. — Он смотрит в сторону, в его глазах — чистая сердечная боль. — Она вышла за дверь, а я смотрел ей вслед. Это было в ту же ночь, когда она исчезла.