Сэм вскакивает со своего места, когда двери лифта открываются на верхнем этаже, нервы написаны на его лице.
— Мисс Виндзор, — говорит он, как обычно. — Мистер Кингстон сейчас на совещании. Приношу свои извинения. — В первые разы, когда он говорил мне это, я уходила, не желая беспокоить Ксавьера и не имея возможности долго ждать из-за своего рабочего графика. Мне и в голову не приходило, что он лжет мне в лицо.
Я останавливаюсь перед ним и поднимаю бровь.
— Не хочешь попробовать еще раз? — спрашиваю я, улыбаясь без малейшей доли веселья. — Предлагаю тебе начать с того, чтобы обращаться ко мне по правильному имени. Для тебя это миссис Кингстон.
Его глаза расширяются.
— Миссис Кингстон, пожалуйста...
Я постукиваю его по руке и улыбаюсь, прерывая его.
— Так-то лучше. Отличная работа, Сэм. Теперь ты уйдешь с моего пути. Вопрос в том, сделаешь ли ты это добровольно или тебе потребуется помощь Бекки?
Он смотрит мимо меня, на моего телохранителя, и отходит в сторону, опустив голову. Я оглядываюсь через плечо, молча давая понять Бекки, что хочу, чтобы она охраняла дверь, и она резко кивает.
Мои волосы колышутся, когда я поворачиваюсь и вхожу в кабинет мужа, где он сидит за своим столом, явно не на совещании.
— Привет, Ксавьер, — говорю я приторно-сладким голосом, замечая его настороженное выражение лица, когда захлопываю дверь и подхожу к нему. Он поворачивает свой стул ко мне, когда я обхожу его стол, и я ставлю свою туфлю между его бедрами, на край его сиденья.
— Помнишь меня? — спрашиваю я, скользя ногой вперед, прямо к его промежности. — Я твоя жена — Сиерра Кингстон.
Он откидывается на спинку кресла, ничуть не смущаясь.
— Что именно ты делаешь, Котенок? — спрашивает он, подняв брови.
— О, так ты помнишь, кто я? Забавно. Я была уверена, что у тебя, должно быть, сотрясение мозга, о котором я не знала, и провал в памяти. Как еще ты собираешься объяснить, почему уже почти две недели забываешь вернуться ко мне домой?
Я знаю, что он остановился в очень надежном месте, принадлежащем Энцо, куда я не имею права входить. Мы оба знаем, что он не смог бы удержать меня в каком-либо месте, принадлежащем Кингстонам, и совершенно очевидно, что он намеренно избегает меня. Его действия причиняют гораздо больше боли, чем я говорю, и я просто не понимаю, почему он так отдаляется от меня.
Глаза Ксавьера вспыхивают так, как раньше, когда ему нравилось мое безумное поведение, и он отвечал мне тем же, но потом свет тускнеет, и он отводит взгляд.
— Я просто занят работой, — говорит он, похоже, не заботясь о том, что это даже отдаленно не похоже на хорошее оправдание.
Он был сам не свой с тех пор, как меня похитили, и первые три недели он почти каждую ночь просыпался с криком моего имени, его кошмары не желали ослаблять свою власть над ним, пока я не притягивала его к себе, уверяя, что со мной все в порядке. Оглядываясь назад, можно сказать, что это была та часть, с которой можно было справиться. То, что последовало за этим, было намного, намного хуже.
Проходили недели, он стал не в состоянии смотреть мне в глаза, и если я не прикасалась к нему первой, он не проявлял ко мне той привязанности, к которой я привыкла. Он перестал встречать меня с порога, когда я приходила домой, казалось, он больше не рад меня видеть, как раньше, и перестал целовать меня на ночь. Больше не было ни текстовых сообщений, ни телефонных звонков, ни объятий, пока в конце концов он просто не перестал приходить домой. Я теряла его медленно, в течение двух месяцев, и ничего не могла с этим поделать. Никакие разговоры с ним об этом не помогают, и я не знаю, что делать дальше. Чем больше времени проходит, тем больше эта ситуация приводит меня в ярость.
— Отлично, — говорю я ему. — Давай продадим компанию. Если ты так занят, что она отвлекает тебя от меня, значит, она того не стоит. Продай ее.
Выражение его лица слегка дрогнуло, в глазах на мгновение мелькнуло что-то похожее на веселье, и мое сердце забилось быстрее. Если я в чем-то и преуспела, так это в том, чтобы вызвать у него реакцию, а сейчас она мне нужна как никогда.
Я вздыхаю, когда мой муж просто не дает мне ответа. Вместо этого он просто смотрит на меня, как будто ждет, сколько времени ему понадобится, чтобы утомить меня и прогнать, при этом ему даже не нужно ничего говорить.
Каждый раз, когда я пытаюсь поговорить с ним, он просто отмалчивается, и мне кажется, что я разговариваю со стеной. Это бесит, и я понятия не имею, как достучаться до него. Я знаю его, и я знаю, что он любит меня больше всего на свете. Ксавьер потратил годы на приобретение нужных мне компаний, называя их так, чтобы аббревиатура из них обозначала мое имя к тому времени, как он подарит их мне. Такие действия не свойственны человеку, который глубоко предан своему делу, и я изо всех сил стараюсь помнить об этом.