– Верно, и все же вряд ли это совпадение. Он, видимо, знает, что некие моменты в статье грозят доставить ему неудобства. Но то, что ты говоришь, еще более странно.
– Что именно?
– Что это объясняет тайминг, – пояснил Банкер.
– Что ты имеешь в виду?
– У предполагаемого создателя машины времени не должно быть проблем с таймингом, – заявил Банкер. – На самом деле такая машина должна избавлять его от любых проблем или поводов для беспокойства. Все можно решить постфактум.
– Но он сказал, что исправить прошлое при помощи машины времени нельзя – можно только заглянуть туда.
– Мало ли что он сказал! Он уверял, что у него все получится, – напомнил Банкер. – Может, он получил знак, что его будущий «я» преуспел. Человек, уверенный в своей способности создать работающую машину времени, не должен переживать из-за каких-то там статей.
– Ты очень уж спокойно воспринимаешь все эти разговоры про машину времени. Это немного странно, нет?
– Откуда мне знать? Я же не получал медаль Кельвина Кляйна.
– Оскара. Оскара Кляйна.
Они помолчали еще несколько секунд, погруженные в размышления, а потом Авигаль подвела черту:
– Ладно, какой смысл строить пустые догадки? Через несколько минут мы будем на месте и сможем спросить его самого.
Они продолжили путь, сворачивая во все более мелкие улочки и проулки, пока не оказались на широкой улице с односторонним движением, укрывшейся в тени вечнозеленых деревьев. Авигаль прищурилась, а Банкер перестал выбивать барабанную дробь на коленке и уставился на последний дом, который, если верить навигатору, был их конечной целью.
– Ой, – выдохнула Авигаль.
– Это и есть нужный нам дом? – спросил Банкер.
– Это он.
– Последний?
– Последний.
– Который полиция обнесла сигнальной лентой?
– Именно.
– Ой…
Часть вторая
Две отметины мелком
И прекрасногривый лев
С медовыми когтями
Падет, сраженный стрелой,
Что была выпущена промеж книг.
Я никогда не думаю о будущем.
Оно наступает достаточно быстро.
Они вышли из машины и подобрались поближе. Дом профессора Йонатана Бренда действительно был последним на улице. За ним тянулась простенькая ограда из колючей проволоки, обозначавшая границы поселения, а дальше простиралось огромное поле в длинных бороздах рыхлой земли. Часть сигнальных лент уже порвалась, – значит, основные события минули. Зеваки, сбежавшиеся на шум, соседи, отважившиеся подойти и посмотреть, что происходит, – все уже разошлись. Только одинокая полицейская машина, припаркованная чуть дальше по улице, указывала на происходившее ночью.
На ступеньках крыльца сидел человек и смотрел в землю перед собой. Долговязый, даже выше Банкера, в кремовой рубашке, застегнутой на все пуговицы, в хлопковых черных брюках, из штанин которых выглядывали тонкие щиколотки, схваченные резинкой носков, синих, в темный ромбик. Ветер трепал падающую ему на лоб прядь черных волос. Лицо человека, приятное, но ничем не примечательное, за исключением разве что выразительных карих глаз, выглядело хмурым и неестественно серым, как у комика на похоронах. Он примостился на верхней ступеньке, закинув ногу на ногу и судорожно скрестив пальцы рук, как будто что-то в нем надломилось и он не имел уже сил скрывать это от посторонних.
Банкер поднырнул под уцелевшую сигнальную ленту, открыл ворота и, деловито сунув руки в карманы, двинулся по дорожке к крыльцу. Авигаль последовала за ним, вооруженная блокнотом, то ли по привычке, то ли для того, чтобы не идти с пустыми руками. Шагали они не торопясь, шурша ботинками по гравию.
– Вы ведь не профессор Бренд, – констатировал Банкер, подойдя к человеку на крыльце.
Тот поднял глаза:
– Нет.
– Он внутри? – спросил Банкер.
– Нет, – покачал головой человек. – Он умер. – Несколько секунд незнакомец хранил молчание, как будто слушая эхо собственных слов, а потом снова посмотрел на подошедших к нему людей, изучая их реакцию. – А вы кто?
– Я Биньямин Кроновик, частный детектив, но вы можете называть меня Банкер. Это моя помощница и правая рука Авигаль Ханаани. Мы из сыскного агентства «Лорами». Профессор Бренд просил нас о встрече сегодня вечером.