– Для расследования убийств существует полиция! – Она почти сорвалась на крик. – Нас могут обвинить в противодействии следствию. И мы даже не знаем, чем именно… Чем именно он занимается?
– Он уже ничем не занимается, – тихо сказал Банкер.
– Не Бренд, а вот он! – Авигаль указала наружу.
С того места, где стояла их машина, была видна бо́льшая часть двора вокруг дома профессора. Дорон, неестественно-красный, бродил там, сжав кулаки. Потом огляделся вокруг и начал подбрасывать руками в воздух крупные опавшие листья, лежавшие во дворе.
– Что он делает? – снова спросила Авигаль в недоумении.
– Не шевелись! – велел Банкер. – Спугнешь.
– Ты о чем вообще? Он даже не смотрит в нашу…
– Ш-ш-ш…
Прямо перед ними, чуть в отдалении, Дорон, переставший подбрасывать листья, вытянул из кармана большую связку ключей. Он наклонился к земле, и напарники увидели откопанную им круглую металлическую ручку. Дорон схватился за нее, потянул и медленно поднял большую металлическую дверь, покрытую облупившейся синей краской.
– Ого! – присвистнул Банкер. – А это уже интересно.
Авигаль собиралась что-то сказать, но тут голова Дорона исчезла за железной дверью открытого подвала, и Банкер поспешил вылезти из машины и направился во двор дома Бренда.
– Какого черта?!.. – процедила Авигаль, отдернув руку от клаксона за секунду до того, как нажать на него. Нет, все-таки сигналить – плохая идея. Банкер, словно услышав ее беззвучный окрик, обернулся и махнул ей рукой: «Иди сюда!» – а она замахала возмущенно: «Ну уж нет! Еще не хватало! Ты что, с ума сошел? Живо сюда! Возвращайся немедленно!» Банкер снова махнул ей, призывая следовать за ним, повернулся и зашагал дальше.
Авигаль выругалась на всех известных ей языках, а потом открыла бардачок и достала пистолет, который прятала там последние пять лет. Интересно, он вообще заряжен? Не даст ли осечку? Черт возьми, Банкер уже почти у двери. Она выскочила из машины и припустила следом.
Черная металлическая лестница вела под землю. Банкер осторожно ступил на первую ступеньку, пытаясь оценить ее прочность и вероятность того, что она скрипнет и выдаст их, но ступенька с честью выдержала испытание, не издав ни звука, так что Авигаль и Банкер начали медленно спускаться. Авигаль держала оружие сразу двумя вытянутыми вперед руками, а Банкер старался нагнуться и разглядеть, что происходит внизу. По мере спуска подземное помещение постепенно открывалось их взгляду.
Это была внушительных размеров мрачная комната. Две большие лампочки свисали с потолка, сплошь покрытого сетью труб и кабелей, ни одна не горела. Свет исходил только от компьютерных мониторов, расставленных вдоль стены. Перед одним из них сидел Дорон и печатал, нахмурив брови и закусив нижнюю губу. Рядом с ним лежал маленький листок бумаги и коробка с цветными мелками. В тусклом молочном свете, который расползался от экранов, можно было разглядеть несколько белых пластиковых стульев, какую-то округлую большую скульптуру, возвышавшуюся в центре комнаты, и – в одном из углов – автомат для видеоигр, похоже винтажный, на табло которого что-то мигало, отчаянно требуя внимания. Везде угадывались силуэты разнокалиберных контейнеров, в воздухе витал запах пластика и промышленного кондиционера, смешанный с каким-то сладковатым, трудно определимым ароматом.
Они ждали. С того места, где они замерли, было видно, как Дорон в замешательстве и досаде потирает глаза. Спускаться дальше, похоже, не имело смысла, пока не выяснится, что он делает. Авигаль вообще не усматривала в этом никакого смысла. Сейчас она торчала на лестнице только потому, что лишь ее пистолет мог воспрепятствовать превращению живого Банкера в мертвого – поворот, который ее решительно не устраивал. Самому Банкеру, похоже, было все равно, поскольку он решил спуститься еще на одну ступеньку.
За три ступеньки до пола железо издало отчетливый скрип, который выдал их присутствие.
Дорон поднял глаза от экрана и посмотрел на них. Какое-то мгновение казалось, что он их не видит, но чем дольше он смотрел, тем очевиднее становилось: Дорон просто решает, что ему делать дальше.