Разбитое окно скалилось осколками, а разбил его… совсем не кот!
Пленник лежал на полу, как и сказал Йохан. Умело растянутый между железных костылей, которые найдутся в любом приличном хозяйстве. Высокий, плечистый, довольно крепкий. Рыжеволосый и не просто всклокоченный, а неприлично коротко остриженный, так коротко, как не стригутся даже крестьяне. Может быть, разве что новобранцы Императорской пехоты или послушники странствующего Ордена… Но им-то здесь взяться неоткуда, да и выглядят они иначе.
Этот же человек был одет весьма странно, и Видо пару минут разглядывал белую, откровенно грязную рубаху, синие штаны и полуразвалившиеся туфли впервые увиденного фасона, узкие и почти без каблука. Что-то в этой одежде чудовищно не сочеталось друг с другом, и вскоре Видо, несмотря на проснувшуюся головную боль, понял — что.
Рубашка на незнакомце была из тончайшей ткани и великолепно пошита — едва заметные на воротнике и манжетах швы делала непревзойденная мастерица-белошвейка. Видо никогда в жизни не видел таких ровных стежков, а ведь ему, графскому сыну, шили одежду лучшие портные Виенны.
Штаны были пошиты так же искусно, однако плотная, даже грубая ткань категорически не сочеталась с тонкостью работы, словно кто-то ради шутки взял крестьянскую холстину и отдал прекрасному мастеру. Ну а туфли вообще непонятно для чего предназначены! Видо, пожалуй, назвал бы их бальными, но это уж и вовсе бессмыслица какая-то! Ладно, с одеждой можно потом разобраться. Он снова вгляделся в незнакомца.
Итак, лет ему… около двадцати. Кожа ухоженная, как у человека приличного происхождения, руки без мозолей, ногти коротко пострижены, волосы здоровые и блестящие. Судя по легкой щетине, брился пару-тройку дней назад. И все это время был пленником? Видо принюхался — запах потного тела имелся, но не застарелый, как у бедняков или неряшливых людей, а вполне обычный, как после охоты или упорной тренировки. Вряд ли ведьма отмывала будущую жертву, так что можно предположить — парень к ней попал недавно. Может, сегодня или вчера…
Очевидно, он довольно ловкий, если сумел освободить хотя бы одну руку, да еще схватить этой рукой что-то тяжелое, кинуть этим тяжелым в окно и к тому же попасть. Достаточно сообразительный, чтобы все это проделать. И достаточно осторожный, чтобы, увидев вошедшего незнакомца, притвориться бесчувственным.
Или не притвориться?
Шагнув к столу, Видо убедился, что пленник в самом деле без сознания. Веревка же оказалась не развязанной, а разорванной и предварительно измочаленной, словно ее долго и упорно А. Видо старательно запомнил этот факт, положив себе непременно выяснить, как подобное могло случиться. Не связанный же по рукам и ногам юноша ее разгрыз! Такое случается только в детских сказках, а в жизни все непременно имеет более разумное объяснение. Заодно он приметил окровавленное исцарапанное запястье и следы кошачьих когтей — примету тревожную и много говорящую опытному человеку.
Отойдя от лежащего на земле, Видо огляделся.
Связки трав на стенах, два стола — один для разделки домашнего скота и дичи, второй, дальний, с перегонным кубом. Жаровня в углу, многочисленные полки с горшками и бутылями — да, самая обычная мастерская ведьмы… или нет?
Вот эти округлые широкогорлые стеклянные сосуды на верхней полке определенно слишком велики для зелий! Зелья разливаются в глиняные кувшинчики, чтобы не испортились от солнечного света, и размером не больше ладони, ведь любое из них отмеряется каплями! А каждый из этих, пожалуй, не меньше крупного кувшина и… что это внутри?
Подойдя к полке, Видо вгляделся в ближайший сосуд и невольно отступил на шаг.
Из сосуда на него смотрело лицо. Молоденькое лицо миловидной крестьяночки, белокурой и голубоглазой, с пухлыми розовыми губами и двумя родинками под правым глазом… Оно плавало в прозрачной жидкости, аккуратно заплетенные волосы венчиком окружали высокий чистый лоб, в них даже виднелись голубые ленточки.
Пропавшая кузнецова дочка.
Он видел ее несколько раз — когда случалось заезжать во Флюхенберг, девушка непременно выбегала к колодцу, улыбалась бравым рейтарам, никогда не отказывалась поднести отряду воды, а в последний раз вынесла крупного пестрого котенка в вышитом полотенце и попросила герра патермейстера об осмотре. День тогда был не кошачий, но Видо не стал отказывать, и котенок обзавелся жетоном на голубой ленточке. Точно такой же, какие девица вплетала себе в косы… Да, вне всяких сомнений, из сосуда смотрела дочка кузнеца. Вернее, ее лицо…