Он уже не раз подумывал о том, как бы закончить это чересчур утомительное знакомство, но всякий раз его останавливали угрызения совести. Нет большей душевной муки, чем обидеть беззащитное существо, а Елена Борисовна была, в сущности, очень одинока и беззащитна.
Вот и теперь он мрачно курил, ожидая ее визита и думая о том, как себя вести. Самое скверное состояло в том, что он, Федор Родионов, был смыслом жизни для этой несчастной женщины, но в чем состоял смысл его собственной жизни? В России мужчины доживают в среднем до пятидесяти семи лет — значит, он уже прожил почти половину из отпущенного ему срока. И что делать дальше — писать новый роман или пьянствовать и предаваться разврату, пока здоровье позволяет? Черт знает что…
— Принесла? — первым делом спросил он, когда Елена Борисовна, переступив порог, вошла в прихожую.
Она потянулась с поцелуем, и он, сдержав себя и не отстранившись, принял из ее рук хозяйственную сумку.
— Там сухое и две бутылки пива, как ты и просил.
— Спасибо, — облегченно вздохнул Федор и тут же поспешил на кухню за штопором и открывалкой.
Спустя несколько минут они сидели в большой комнате — Федор небрежно развалился в кресле, держа в руке стакан с вином, а Елена Борисовна устроилась на диване, рассматривая своего возлюбленного блестящими от волнения глазами. Он не знал, о чем с ней говорить, и потому старательно смотрел в сторону, изображая легкую задумчивость. Но говорить все же пришлось.
— Почему ты не звонил?
— Некогда было.
— А что ты сейчас пишешь?
— Ничего.
Елена Борисовна обиженно поджала губы. Воспользовавшись этой паузой, Федор осушил очередной стакан и тут же налил новый — у него была привычка никогда не сидеть перед пустым стаканом.
— А что ты молчишь? Тебе нечего мне сказать?
— «Не тот молчит, кому нечего сказать, а тот, кто знает, что это бесполезно», — лениво процитировал он, невесть откуда взявшееся изречение.
— Почему это бесполезно? — В голосе женщины прозвенели раздраженные нотки. — Ты что, меня совсем за дуру держишь?
— Да нет, что ты…
— А почему же тогда так себя ведешь?
— Успокойся. Хочешь выпить?
— Ну наконец-то соблаговолил предложить.
Только сейчас, почувствовав, что снова начинает пьянеть, Федор оглянулся на свою возлюбленную и с удовольствием поласкал взглядом ее красивые, стройные ноги. Елена Борисовна прекрасно знала о своих достоинствах и потому всегда носила красивые колготки и достаточно короткие юбки.
Кое-как выбравшись из кресла, Родионов достал из серванта бокал, хотел был просто выдуть из него пыль, но потом все же пошел на кухню и ополоснул. Вернувшись, он наполнил его вином и, протянув женщине, хотел было опуститься на свое место, но она порывисто ухватила его за руку и заставила сесть рядом с собой.
— Ну, за тебя! — он слегка чокнулся и выпил.
— Ты меня не поцелуешь?
Он слабо улыбнулся, и она тут же поцеловала его сама, поцеловала — и уже не отрывалась, быстро и умело расстегивая молнию джинсов. Федор не противился, чувствуя приятное возбуждение. Его рука вяло бродила по ее ногам, затем забралась под платье, погладила бедра…
— Подожди, я разденусь, — торопливо прошептала женщина.
— Да не надо…
— А как же ты хочешь?
— Просто встань и повернись.
Через несколько минут страстных стонов с ее стороны и сосредоточенного сопения с его Федор оторвался от женщины, кое-как вытерся несвежим носовым платком, кинул его на пол, застегнул штаны и снова плюхнулся в свое любимое кресло.
— А ты не боишься, что я забеременею? — лукаво спросила Елена Борисовна, приводя себя в порядок.
— Только этого еще не хватало!
— Почему? Ты не хочешь иметь ребенка?
— С ума сошла?
— Нет, я не сошла с ума, — голос Елены Борисовны снова стал твердеть и холодеть. — И я пришла сюда именно для того, чтобы откровенно с тобой поговорить. — Знаешь, Федя, я долго об этом думала и… почему бы нам с тобой не пожениться?
Он поперхнулся пивом, изумленно вытаращив глаза.
— Умнее ничего не могла придумать?
— А что я такого сказала?
Федор был уже настолько пьян, что теперь его прежняя сдержанность и вялость стали сменяться откровенной злостью и агрессивностью. Какого черта возомнила эта старая крыса!
— Ты не хочешь на мне жениться?
— Нет.
— Почему?
— Да потому, что я могу тебя видеть, только когда пьян или с похмелья!