— Его сейчас нет. Если хочешь, заходи к нам, Виктор тебе все расскажет, он дома. Да куда ты, я же тебе еще не сказала номер кода…
— Значит, убийство? — После банки холодного пива Федор слегка оживился и теперь, выслушав рассказ Виктора, возбужденно блестел глазами. — Ты говоришь, что видел ее труп, а потом даже разговаривал со следователем?
— Заинтересовался, старый шакал, — усмехнулся бизнесмен. — Ишь как глазенки забегали! Что, старая милицейская закваска забродила? Или уже новый роман замышляешь?
— Да подожди ты, — отмахнулся приятель. — Давай лучше разберем версию номер один: ее ограбили?
— Вряд ли. Сумка валялась неподалеку, хотя… Андрей говорил, что Ева всегда носила на шее золотую цепочку с медальоном…
— Он исчез?
— Исчез.
— Прекрасно, — потер руки Федор, — тогда идем дальше. Версия номер два: признаки изнасилования были?
— Смотря что под этим понимать, — неуверенно заметил Виктор, — платье вроде цело…
— Платье тут ни при чем! Чтобы изнасиловать женщину, не обязательно рвать на ней платье. А вот без того, чтобы сорвать то, что под платьем, никак не обойтись.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, но насчет этого ничего не знаю, — сухо ответил Виктор.
— А жаль. Однажды, когда я еще работал в милиции, у нас был такой случай: остановили иномарку с кавказцами и стали обыскивать — ну, сам понимаешь: оружие, наркотики… Вместо этого нашли сломанную застежку от бюстгальтера. А через два дня из Москвы-реки выловили труп двадцатилетней девчонки. И на ней еще сохранились остатки того самого бюстгальтера.
— За то время, что Андрей носился по окрестностям, изнасиловать бы ее никак не успели. Короче, давай версию номер три.
Родионов задумался.
— Версия номер три, версия номер три… ограбление, изнасилование… слушай, а ее не могли убрать как свидетельницу? Вдруг она случайно что-нибудь увидела?
— Что, например?
— Ну, не знаю. Какое-нибудь покушение или похищение… Помнишь, ты рассказывал, как тебя конвоировали в другую тачку? А что, если она видела нечто подобное и даже запомнила номер машины?
— Где она могла видеть нечто подобное? — досадливо отмахнулся Виктор. — Ты забываешь, что все произошло буквально в считанные минуты. Андрей говорит, что ждал ее минут десять, а потом еще столько же бегал по улицам.
— Времени вполне достаточно.
— Но ведь она стояла перед нашим подъездом! Какое покушение и что она могла видеть, чего бы не видел Андрей, выглядывая из окна?
— Не знаю, не знаю… но есть и еще одна версия, — задумчиво пробормотал Родионов. — Будь я следователем, то остановился бы именно на ней.
— И что же это за версия? — заинтересовался Виктор. — Ты, кажется, перебрал уже все основные мотивы…
— Правильно, но убийство могло быть и немотивированным! убежденно воскликнул Федор. — Точнее говоря, не просто немотивированным, а спонтанным и потому неожиданным. Недавно в Америке произошло именно такое убийство. Муж, обычный банковский служащий, взбеленился из-за того, что жена плохо приготовила спагетти. И что же он сделал? Вспорол ее кухонным ножом и вынул сердце. После этого вытащил из дома, дотащил до кустов и там бросил. А сердце наколол на какую-то палку.
— Бред какой-то…
— Бред, но врачи признали его вполне вменяемым! Я понимаю, — усмехнулся Родионов, — ты-то со своей жены пылинки сдуваешь, но ведь есть и другие мужья… Да ее мог убить любой пьяный бомж! — тут вдруг он запнулся и помрачнел. Ему вспомнилась вчерашняя, совершенно безобразная сцена, когда он, не помня себя от бешенства, схватил Елену Борисовну за шею и попытался задушить. Неужели он сам способен на такое спонтанное, «пьяное» преступление? Бр-р, хорошо еще, что об этом никто не знает!
— Но как бы он заставил ее так быстро отойти от подъезда да еще добежать до котлована? Ты забываешь, что время было не слишком позднее, и она вполне могла позвать на помощь.
— Ничего я не забываю… он мог ее придушить и сам затащить туда… Кстати, а как звали вчерашнего следователя, который взялся вести это дело?
— Леонид Иванович Прижогин. Ты его знаешь?
— Нет, не знаю. Наверное, новенький. Как хоть он выглядит? Виктор не успел ответить, потому что раздался звонок в дверь.
Он вышел открыть, а когда вернулся, и вернулся не один, Федор с одного взгляда понял, что перед ним тот самый следователь, внешностью которого он только что интересовался. Прижогин был среднего роста, не старше сорока лет. Широкое бледное лицо, голубые глаза, кустистые брови. Темно-серый, плохо сшитый костюм, скучный темный галстук и тонкая папка в руках.