Пять минут спустя она вышла из машины, наклонившись, послала Валерию воздушный поцелуй и с силой захлопнула дверцу. Обгоняя ее, машина двинулась вперед, а Динара свернула во двор, и лишь пройдя несколько десятков метров, сообразила, что все еще держит в кулаке окровавленный платок. Усмехнувшись, она размахнулась и бросила его в кусты.
Глава 11. Побочный эффект
Начало сентября — и последние лучи остывающего солнца слегка прогревают броню БТРов, сонными черепахами притаившихся рядом с постами ГАИ по периметру Кольцевой автодороги. По улицам марширует потный десант, в парках катается конная милиция, а во дворах, как в собственных аулах, громко и деловито перекликаются «лица кавказской национальности». Какие-то журналисты уверяли, что это название обижает гордых восточных людей, но разве можно обидеть письменным словом того, кто все равно ничего не читает?
А вот бомж Мишук читать любил. Развалившись на лавочке, он вытянул перед собой несколько страниц, вырванных из какого-то журнала. Он нашел их рядом с автобусной остановкой еще вчера и предусмотрительно захватил с собой «почитать». Ни название самого журнала, ни имя автора статьи ему были не известны, но это не уменьшало удовольствия от чтения, поскольку сама статья была посвящена ласкающей душу теме — почему в России такая серая и бездарная власть, а если и появляются яркие личности, то это либо тираны, либо реформаторы, либо то и другое одновременно.
«…Одни стремятся к власти лишь для того, чтобы добиваться своих целей, другие — ради нее самой, и кто из них хуже, определить невозможно, поскольку и те и другие ради удержания власти готовы абсолютно на все. Почему власть не интересует умных и порядочных людей? — вот главный вопрос, которым задавался неизвестный автор. — Не хотят заниматься тем, что непременно потребует моральных компромиссов, или есть дела поинтереснее, чем обустройство жизни общества?
На этот вопрос можно ответить двояко. Во-первых, уже существующая система власти требует именно серости, бездарности, послушности и не допускает никаких исключений. Более того, эта система не только воспроизводит саму себя, но постоянно воспроизводится самим народом, голосующим за дураков и пустобрехов. Умные люди всегда и везде были в меньшинстве, а дураки потому и являются таковыми, что не в состоянии осознать свои подлинные интересы…» — и в этом месте Мишук недовольно хмыкнул. Уж он-то свои интересы осознавал достаточно четко, но дураком себя считать не соглашался.
«…не в состоянии заглянуть дальше собственного носа. Во-вторых, для умных людей власть может быть просто скучна. У них и так хватает способов для самореализации — познание тайн Природы и творчество во всех его видах. А что интересного и творческого в проблемах обеспечения районов Дальнего Севера, закрытия убыточных шахт или проведения разумной финансовой политики? Для этого требуется не творческое воображение, а скрупулезное занудство любителя решать кроссворды. В сущности, власть — это администрирование, администрирование — это создание правил и наблюдение за их выполнением. Но если в создании правил еще есть элемент творчества, то что интересного в контроле за их выполнением?
А ведь именно это и влечет во власть посредственностей! Не имея никаких талантов, каким еще образом можно реализовать себя, если не следить за другими? Как заставить говорить о себе? — да совершить экстравагантный поступок или прийти к власти! Тем более что российская власть никогда и не требовала от своих носителей каких-то особых достоинств — ни души, ни ума, ни образования. Напротив, самое трагикомичное состоит в том, что большинству правителей неизвестно многое из того, что знают образованные люди. И хорошо еще, если эти правители хотя бы способны учиться!
И все же, несмотря на всю непривлекательность власти, нельзя не бросить упрек умным людям — как можно надеяться на лучшее будущее, если это будущее будут определять те, чьи заурядные, бесцветные физиономии способны лишь на то, чтобы вызывать приступ мизантропии?»
На этом месте статья обрывалась. Мишук зевнул, осторожно сложил ее вчетверо и спрятал в карман куртки, чтобы потом использовать в качестве предмета личной гигиены. Приподнявшись на лавке, он сел и озабоченно потрогал большой синяк под левым глазом — напоминание о вчерашней, чересчур бурной дискуссии с противником газопроводов.
К этому лысому, невысокому мужичку он подсел в своей любимой пивной, надеясь — как он это обычно делал, выбирая в собеседники одиноких людей интеллигентного вида, — вызвать на задушевный разговор, а потом и раскрутить на выпивку. В предыдущий раз его собеседником оказался какой-то писатель, но тот удрал как сумасшедший, зато вчера все началось прекрасно. Они неоднократно «добавляли», естественно, за счет лысого, и быстро «дошли до кондиции». Мужик оказался каким-то инженером и яростным противником транспортировки газа по трубопроводам.