Отнес я, значит, сигареты знакомой своей, киоскерше, а она тут же две цены за них, прямо из кассы, выдала!
Понравилось мне такое дело. И через месяц я уже распрощался с заводом. А через год купил двухкомнатную квартиру. А еще через год женился! К обоюдной радости моей мамы и жены Катюшки! Нет, я, конечно, тоже был рад, но не так, как мама!
Сигареты вскоре «кончились», и я перешел на «тряпки». Стал челночить в Москву. Сбылась мечта придурка — отведал чизбургер! И не нашел в нем прелести. Сам не ведаешь, где найдешь, где потеряешь.
Нашел я прелесть в другом месте. Не на Бронной и не на Арбате, а в самых обычных Лужниках. В такой, знаете ли, быстротечной бесконечности (или наоборот?). Нинка, продававшая мне шмотье, до перестройки учительствовала в начальных классах. А потом, как и все мы, перестроилась и пристроилась. Не баба была — феномен! Днем торговала и материлась, как и полагается торгашке. Вечером подавала мне чай с обхождениями, как и полагается учительнице. А ночью вытворяла такое! Что-то среднее между торгашкой и учительницей, как и полагается бабе!
Больше я не тратился на гостиницы — ехал прямиком к Нинке.
Но вскоре все рухнуло.
Прибежал ко мне как-то старый школьный друган Серега, и ну языком молотить! «Вкладывай, — говорит, — деньги в медь! Голимый верняк!»
Оказывается, он с друганами своими покупает в Верхней Пышме медь и продает ее литовцам. Выступает посредником, потому что тем, как иностранцам, на медеплавильном комбинате кукиш с маслом показывают. Литовцы за медь выкладывают две цены. Везут ее к себе в Каунас и тоже за две цены продают немцам. А те, в свою очередь, французам.
— Что же это, Серега, французы самые крайние получаются?
— Не лезь, — говорит, — в международные отношения!
А мне все-таки жаль их! Тогда наш город был еще закрыт для Западной Европы, и поэтому каждый мог дурить французов!
Я, кажется, отвлекся… Литовцы пригнали три грузовика, а денег у Серегиных друганов на такое количество меди не хватило. Поэтому и брали они в долю людей со стороны.
Дело оказалось мне выгодным. По тысяче баксов с брата и трах-тиб-дох — тысяча превращается в две!
Сложилось нас десять человек. Деньги отдали некоему Вовчику, которого я в глаза не видел. Серега пояснил, что Вовчик приходится родственником директору комбината и поэтому дело не прогорит.
Но дело прогорело. Вовчик исчез вместе с нашими денежками, не поставив в известность ни друганов, ни литовцев, ни даже собственную жену! Она, дура наивная, даже объявление в газету дала. А там уж, как в детских стишках: «Ищут пожарники, ищет милиция»…
Тогда и начались мои неудачи.
«Тряпки» кончились, пошло «золото». Полетел в Москву за товаром. Сорок тысяч баксов в кармане. Моих, правда, только десять, остальные — приятелей-компаньонов.
И вздумалось мне из Домодедова до Нинки на такси прокатиться. Не то чтобы я по ней соскучился сильно, а заела меня мысль: сколько ж можно по метро мотаться? Или я не заработал на московское такси?
Но заработать на московское такси всей жизни не хватит!
— Сейчас попутчиков найду, и поедем, — обещает таксист и подводит меня к дедушке старенькому, на протезе. Вот, мол, первый попутчик.
Дедушка нервничает, возмущается. Он, видите ли, к сыну из Самары прилетел и не намерен так долго ждать! Попутно рассказывает, что сын в Москве торгует «фольксвагенами». И осторожно так интересуется:
— Вы тоже по коммерческой части?
— Угу, — киваю я в ответ.
Минут пять еще ждем, развлекаясь рассказом о дедушкиной молодости.
— Едем! — сообщает таксист и подводит к нам парня моего примерно возраста.
— Откуда вы? — спрашивает любопытный старичок. Все ему надо знать!
Парень — шахтер из Донецка. Дедушка проникается жалостью к Украине. И мы наконец садимся. Но тут прибегает еще один таксист и говорит нашему:
— Возьми у меня восточного человека! Совсем замерз! — Дело зимой было.
И присоседив «восточного человека», тронулись в путь.
«Восточный человек» делится с нами радостью — у него родилась внучка, и он везет ей подарки. А шахтер тоже делится радостью — у них в городе открылось казино, он вчера выиграл.
— Во что играл, дорогой? — интересуется «восточный человек».
— В «королевский покер».
— Что за игра? Покажи!
— Карт нет, — разводит руками шахтер.