Глава 5. Взрыв на кладбище
Тяжело за одну неделю дважды побывать на одном и том же кладбище. Но когда в одном случае этого требует сыновний долг, а в другом — дух боевого товарищества, то поневоле приходится стать «завсегдатаем» этого невеселого места.
В понедельник Филипп похоронил здесь отца, а уже в четверг вновь приехал на Троекуровское кладбище, чтобы поприсутствовать на встрече ветеранов Афганистана, которые пришли на могилу руководителя союза ветеранов, погибшего ровно три года назад после того, как под днище его новенького «Ниссана» была заложена радиоуправляемая бомба.
Возле одной из могил, расположенных в глубине аллей, под молодой березкой собралась компания, состоявшая из примерно трех десятков тренированных людей среднего возраста, одетых в основном в кожаные куртки или неприметные плащи. Расставив на крошечном, вкопанном в землю столике три огромные бутылки водки, они чокались пластмассовыми стаканчиками, вопросительно поглядывая на своего нового начальника — крупного седовласого мужчину лет сорока с бледным, суровым лицом, на котором резко выделялись пышные темно-русые усы.
— Ну что, братцы, помянем нашего незабвенного Александра Петровича, — сказал он. — И поклянемся в том, что, пока хоть один из нас останется жив, он будет искать тех гадов, что подложили ему мину, тем более что на наших родных ментов в этом отношении надежда слабая.
Произнеся этот мелодраматичный тост (кстати, псевдоромантика с неизбывным оттенком пошлости вообще свойственна любым представителям «сурового мужского братства», не избалованным высокой культурой), он первым опрокинул в рот содержимое своего стаканчика. Его примеру последовали остальные. Странные это были поминки — некоторые из присутствующих здесь ветеранов подались в «братву», другие — в правоохранительные органы, однако перед «боевым афганским братством» принадлежность к противоположным лагерям отходила на второй план. Впрочем, вполне возможно, что дело было отнюдь не в пресловутом братстве, а в том, что разница между «ментами» и «братвой» на сегодняшний день являлась настолько несущественной, что бойцы переходили из одного противоборствующего лагеря в другой с той же легкостью, с которой футболисты соперничающих команд могут менять свои клубы. Кстати сказать, только «братва» и «фээсбэшники» способны ходить повсюду в тренировочных «адидасовских» костюмах — в том числе и в рестораны со своими девицами.
Не теряя темпа, «афганцы» выпили по второй, после чего почти все закурили и начали вполголоса переговариваться. Присутствующие вели себя достаточно чинно, равнодушно поглядывая то на дорогой мраморный обелиск с фотопортретом погибшего руководителя, переснятым с его служебного удостоверения, то на нового «командира», ожидая сигнала об окончании торжественной церемонии.
Филипп взглянул на часы и решил позвонить Полине. Той ночью, когда умер отец, они благополучно добрались до дома Филиппа и легли спать вместе. Однако на следующий день, когда тело отца было отправлено в морг, она решительно выставила Филиппа из квартиры, заявив, что «ей надо побыть одной». После этого на все его предложения о встрече неизменно следовал отказ, так что им удалось увидеться снова лишь на похоронах. Полина вела себя весьма пристойно, хотя и крайне сдержанно. Но теперь следовало решить вопрос о наследстве, а она вновь говорила по телефону: «Перезвони попозже, сейчас у меня нет времени это обсуждать».
Найдя в толпе знакомое лицо — это был представительный мужик примерно его лет, с которым он в свое время находился в довольно приятельских отношениях, Филипп тронул его за плечо.
— Здорово, Борис.
— А, привет, Фил, — довольно радушно откликнулся тот, энергично пожимая его руку. — Давненько не виделись. Как жизнь?
— Ничего, нормально. Сам-то как?
— В порядке.
— А чем занимаешься?
— Глава фирмы проката видеофильмов. Вот, кстати, моя визитка, если что-нибудь понадобится — звони, не стесняйся.
— Уже понадобилось, — усмехнулся Филипп, беря визитку и пряча ее в карман. — Одолжи на пару минут свой мобильник.
— Нет проблем, — и Борис тут же протянул ему телефон.
Филипп отошел подальше от остальных, углубившись в одну из аллей кладбища. Через минуту оказалось, что именно это спасло его жизнь.
Стоило ему набрать номер, как позади раздался оглушительный взрыв. Не успев понять, что произошло, но почувствовав, как под ногами содрогнулась земля, он упал ничком, инстинктивно прикрывая голову руками. Через несколько десятков секунд, когда отзвенело в ушах и прошел первый испуг, Филипп приподнялся и сел, оглянувшись назад. Первое, что его поразило — это вид чьей-то оторванной и окровавленной ноги, лежавшей не далее чем в метре от него. Нога еще слегка подрагивала, напоминая гигантского, перерубленного пополам червяка. И лишь затем до сознания донесся отчаянно-жалобный вопль кого-то из пострадавших: