Кровь благородных предков сказалась и в облике рядового советского журналиста — Сергей Александрович имел импозантную внешность, крупные и благородные черты лица, вальяжные манеры и бархатистый, хорошо поставленный баритон.
Получив два образования — медицинское и журналистское, — Сергей Александрович всю жизнь проработал в разных медицинских журналах. Пиком его карьеры стало место заместителя главного редактора «Медицинской газеты», откуда он был с треском уволен за то, что соблазнил жену своего шефа. Да, не имея никаких особых талантов или дарований, кроме примечательной внешности, Сергей Александрович по-настоящему преуспел только в должности альфонса. За всю свою жизнь он сменил пять официальных жен, последней из которых была мать Филиппа, а число гражданских жен и любовниц превысило полторы сотни.
Естественно, что с возрастом количество «побед» уменьшалось, что неизбежно портило характер Сергея Александровича (как, впрочем, в свое время испортило и характер самого Казановы!), зато количество проблем нарастало. Даже выйдя на пенсию, Сергей Александрович по-прежнему продолжал живо интересоваться молодыми женщинами, и только после серии обидных неудач, нарвавшись на пренебрежительное обращение типа: «Да куда ты лезешь, дедуля?» — он, наконец, осознал, что время покорения женских сердец ушло, зато осталось время для покупки женских тел!
Но пенсия рядового члена бывшего Союза журналистов СССР явно не была рассчитана на неизбывное сладострастие ее обладателя, и тогда, истощив все свои сбережения и не желая отказываться от прежнего образа жизни, Сергей Александрович принялся распродавать фамильное имущество, чем вызвал справедливый гнев своего единственного законного сына — Филиппа.
Первым «ушел» старинный диван конца XIX века, когда-то стоявший в родовом поместье Коновницыных. На полученные за него пятнадцать тысяч долларов Сергей Александрович блаженствовал почти три года, после чего настало время дорожного несессера, принадлежавшего его прадеду. В состав несессера входило множество серебряных предметов с гербом рода Коновницыных, поэтому отец ухитрился продать его еще дороже — почти за двадцать пять тысяч долларов, причем несессер был приобретен каким-то музеем.
Оставались еще старинные каминные часы, несколько антикварных книг, картина Айвазовского, портрет самого генерала Коновницына в старости, написанный неизвестным художником с натуры, и личное оружие — парадная позолоченная шпага в замечательно инкрустированных ножнах.
К великой ярости Филиппа, почти все полученные деньги уходили у отца на молоденьких шлюх, и лишь изредка он снисходительно отстегивал несколько сот долларов бывшей жене и сыну. Впрочем, надо отдать ему должное — когда она умерла, то все расходы на похороны матери своего единственного ребенка он взял на себя. При этом Сергей Александрович вел себя настолько равнодушно — он даже отказался подойти к гробу и проститься с покойницей, что вызвал всеобщее возмущение родственников и гнев сына. Все кончилось тем, что он невозмутимо пожал плечами и просто ушел в тот момент, когда гроб уже грузили в машину, чтобы везти на кладбище.
Именно после этого возмутительного случая Филипп перестал звонить или заезжать к отцу. При этом он сам немало тяготился подобным положением дел — как-никак, но они оставались единственными ближайшими родственниками, поэтому с радостью воспринял поздний звонок отца и в назначенный день явился к нему на свадьбу.
— Вот, милейшая Полина, познакомься с моим родным сыном, — отец с явной гордостью представил ему свою молодую невесту — высокую и стройную блондинку с неправильными, но свежими и весьма приятными чертами лица.
Дело происходило в зале ожидания Краснопресненского загса, где уже находилось несколько приглашенных гостей — приятели Сергея Александровича со своими старыми и весьма раздраженными женами. Причина этого раздражения лежала на поверхности — а вдруг и все остальные мужья последуют примеру этого «старого хрыча» и переженятся на молоденьких?
Девушка изумленно взглянула на Филиппа, вспыхнула — то ли от смущения, то ли от ярости, а затем повернулась к будущему мужу.
— Но ты мне раньше никогда не говорил, что у тебя есть сын!