— Да, побегу, — с вызовом отвечал Василий.
— А все почему? Да потому, что там собираются такие же закомплексованные ничтожества, как ты сам, и только среди себе подобных вы чувствуете себя свободно. Нажретесь той же водяры и будете орать под руководством какого-нибудь доморощенного фюрера: «Слава России! Слава России!» Орать, братец ты мой, просто, а ты вот подойди к девушке да отпусти ей какой-нибудь изысканный комплимент — небось не сможешь?
— А вы не любите Россию? — отпив из своего стакана и тяжело морщась, поинтересовался дворник.
— Ну, завел старую пластинку, — Твердохлебов снова взялся за бутылку. — Допустим, не люблю — что дальше?
— Значит, Запад вам дороже?
— Нет.
— То есть как? Что-то я вас не пойму.
— Пушкина не читал, — усмехнулся старик, — потому и не поймешь. Да где тебе его читать — ведь он тоже из инородцев! Александр Сергеевич что говорил: «Я презираю свое отечество с головы до ног, но мне досадно, когда подобные чувства разделяет иностранец». Вот и я также — никого не люблю. Русских — за их вороватость, дикость, бестолковость, а западных — за ханжество, занудство, организованность. Возможно, мы никогда не будем жить так хорошо, как они, зато у нас никогда не будет скучно — всегда что-нибудь отчебучим, на удивление всему миру. Я в свое время поездил по свету, так что имею возможность сравнивать. А вот ты, вместо того чтобы хаять Запад со слов своего фюрера, скопил бы деньжат да съездил в Европу — посмотреть, как там люди живут.
— Я никуда не хочу уезжать, мне и здесь хорошо.
— Да тебе везде будет плохо, — презрительно заявил пенсионер, глядя в упор на своего молодого собеседника, — и все потому, что ты на хрен никому не нужен.
— Оскорбляете, Афанасий Александрович!
— Да брось, не кипятись, лучше послушайся дельного совета.
— А что мне там смотреть, если все лучшее было создано русскими?
— А, ну конечно… И Рим ими основан?
— Разумеется, — у Носенко заблестели глаза, и он впервые за весь разговор поднял голову и распрямил плечи. — Я же вам столько раз рассказывал про «новую хронологию». А ведь согласно этой теории…
— Христос был русским?
— Нет, почему? Об этом там ничего не говорится, хотя и это вполне возможно. Главное в другом — не было никакого монголо-татарского ига, а Куликовская битва — это всего лишь междоусобная стычка между русскими князьями.
— Да, помню, помню, что ты мне плел, — поморщился Твердохлебов. — Все это — херня! Какая тебе разница — было иго или не было? Ты себя от этого лучше чувствуешь, что ли?
— Да, конечно! — гордо вскинул голову Василий. — Ибо горжусь тем, что я русский, а Россию никто и никогда не покорял!
— А вот я не горжусь даже тем, что подполковник, ибо все это уже в прошлом, а теперь я просто пьянь, — откровенно признался пенсионер. — Да и тебе советую — соблазни-ка ты какую-нибудь красивую длинноволосую телочку с длинными волосами, пышным загорелым бюстом и упругой попкой, у которой даже в жару такая прохладная шелковистая кожа, что на ней можно спать как на подушке. А ведь ты, поди, еще ни одной голой женской задницы живьем не видел… И вот когда ты будешь гулять с такой телкой по улицам и на тебя будут завистливо оглядываться другие такие же юноши, вот тогда ты и почувствуешь настоящую гордость… Впрочем, где тебе! — и разомлевший пенсионер безнадежно махнул рукой. — Эх, был бы я хотя бы на десять лет моложе, я бы показал тебе, как это делать на личном примере.
— Какой же вы пошляк! — возмутился Носенко. — Почему, когда я вам говорю о великих вещах — подлинной истории России или ее великом предназначении, — вы все время все опошляете, рассказывая мне о каких-то блядях, да еще плотоядно облизываясь?
— Во-первых, потому, — на удивление рассудительно отвечал Твердохлебов, — что не тебе об этом говорить. Великую историю России творили эфиопы и грузины, татары и хохлы, евреи и немцы, но с какой стати ты, «тупой и жалкий выродок», вздумал ею гордиться? — не дождавшись ответа от краснеющего на глазах собеседника, пенсионер продолжал: — А во-вторых, лучшее, что есть в России — это ее красивые бабы! За них мы воевали и воевать будем — это я тебе как бывший подполковник, награжденный боевыми орденами и медалями, говорю!
— Вы просто пьяны и несете сами не знаете что, — дрожащим от гнева голосом заявил Василий, — и, если бы вы не были старым человеком…
— То что бы ты сделал, а? — Твердохлебов встал из-за стола, тут же качнулся, но, упершись обеими руками о кухонный стол, сумел удержаться на ногах. — Ну что?
— Я бы вас убил!