— Мудак ты… и дворник! — презрительно захохотал подполковник. — Таким всю жизнь и останешься!
Красный от злости и унижения Василий несколько минут смотрел в пьяные глаза собеседника, а затем вдруг неловко, но достаточно сильно толкнул его в грудь. Пенсионер удивленно охнул и, с грохотом опрокинув табуретку, свалился на пол.
— Ах, ты бляденыш! Да я тебе…
Договорить он не успел, поскольку Носенко метнулся к нему, оседлал верхом и принялся душить. Пенсионер хрипел, ругался, ерзал, но, ослабев от выпитой водки, долго сопротивляться уже не мог…
— Неужели все так и было? — спросил Ястребов. — Он сам вам все это рассказал?
— Да, причем в письменном виде, — кивнул Прижогин, закуривая любимые «L&M». — И мне даже не пришлось на него особенно давить.
— Но зачем? Неужели ему так хочется загреметь на нары?
— А что ему делать? Знаешь, что он мне неоднократно повторял? Жить скучно, делать нечего, все вокруг надоело.
— Ну да, — и Ястребов сокрушенно покачал головой, — зато теперь, наконец, почувствовал себя героем, расправившись с одним из врагов русского народа и хулителем его великой истории.
— Примерно так, — согласился следователь. — А героем он, хотя и ненадолго, действительно станет.
— Каким это образом?
— Да ты же о нем и напишешь!
— С чего это вы взяли, любезный Леонид Иванович?
— А то я тебя мало знаю! — усмехнулся Прижогин. — Ну, признайся честно, еще не придумал заголовок для своей будущей статьи?
— Придумал, — не стал упрямиться журналист. — И даже не один. «Ядовитая интерпретация истории» или нет, еще лучше — «Убийственная «хронология». Вот только стоит ли о нем писать? Дурные примеры ой как заразительны!
— Ничего, в лагере именно таких вот «героев» «опускают» в первую очередь…
Глава 18. Кольцо сжимается
Весь следующий день Прижогин тоже планировал проработать в своем кабинете. Надо было окончательно оформить дело дворника для передачи его в суд, после чего браться за два остальных, тем более что и там уже маячили определенные перспективы.
Каково же было его изумление, когда, целиком погрузившись в работу с документами, он вдруг услышал, как за дверью его кабинета, в коридоре, послышалась какая-то сдавленная возня, затем приглушенная ругань и глухие звуки ударов.
Прижогин покачал головой, поднялся с места и направился к двери. С первой попытки открыть ее не удалось, поскольку кто-то навалился на нее снаружи.
— Эй, кто там, что задела? — разозленно окликнул следователь. — Что там происходит?
Ответа не было, если не считать таковым сдавленно-матерное рычание двух мужских голосов. Леонид Иванович с силой приналег плечом на дверь и сумел отжать ее примерно на метр. Этого пространства ему, с его худощавой фигурой, вполне хватило, чтобы выбраться в коридор.
Прямо под его ногами, на полу, яростно катались двое мужчин, причем каждый из них при малейшей возможности пытался ударить другого кулаком в лицо.
— Отставить! — рявкнул следователь. — А ну, встали оба и успокоились!
Однако драка была в самом разгаре, а потому никто не отреагировал. Более того, тот из дерущихся, что был постарше и покрупнее, вдруг ухитрился оседлать своего соперника и, выпрямив спину, занес кулак для удара. Леонид Иванович вовремя перехватил его руку и только теперь с крайним изумлением узнал Филиппа Коновницына.
— Стойте! — снова потребовал он. — Слезьте с него и встаньте.
— Дайте мне ваш пистолет, и я пристрелю этого гада! — прохрипел врач.
В ответ на это его противник, которым оказался телемастер Вадим, привстал и яростно лягнул Коновницына по ноге. Тот вскрикнул от боли, издал воинственный вопль и, в свою очередь, попытался ответить тем же, но Прижогин был начеку и с такой силой оттолкнул врача, что тот едва не упал.
— Прекратите, не то я вызову конвой и посажу обоих в разные камеры!
К счастью, это предупреждение подействовало, заметно охладив пыл обоих драчунов. Теперь они стояли в метре друг от друга, тяжело дыша и обмениваясь ненавидящими взглядами.
— В чем дело? — спросил Прижогин, но так и не дождался ответа. — Ладно, тогда сделаем так. Вам, Филипп Сергеевич, придется немного подождать, а вас, — и он кивнул Вадиму, — я прошу пройти в кабинет.
Но даже этого не удалось сделать. Едва его молодой противник повернулся к нему задом, как врач сделал то, чего от него, при всей его солидности, трудно было ожидать — резко метнулся вперед и с силой впечатал ботинок в задницу соперника. Вадим резко развернулся и снова бросился на врага. Прижогин глухо выругался, но тут в конце коридора показался Петр.